– Галерея открывается. – Сказал он. – Все туда поехали.

О том, что в Молочаевке имеется картинная галерея, сотрудницы американской разведки знали. Однако высказали удивление, по поводу вспышки интереса, к местному искусству.

– На метеорит, поехали смотреть. – Сказал мексиканец. – Говорят, там, что-то невообразимое упало.

Пленного освободили и провели короткое совещание. В ходе беседы пришли к решению, что на метеорит взглянуть надо. Чтобы потом подробно отчитаться перед руководством.

У дома, похожего на маленький Капитолий, народа было достаточно. Кроме дипломатов присутствовали местные жители, что свидетельствовало о том, что метеорит не шутка. Встав в небольшую очередь, разведчицы быстро попали внутрь и поднялись на второй этаж, где демонстрировался космический объект. Нахально протолкавшись, через толпу, окружавшую экспонат, они оказались в первом ряду и, их глазам, предстало космическое тело. Тело было странное, не оплавленное, не рассыпавшееся при падении, на кусочки. Это был цельный кристалл, вытянутый вверх и тупо заостренный в окончании. У него присутствовали резкие грани. Структура была полупрозрачная. В целом он смахивал, на большую стеклянную призму, неправильных очертаний. На обтянутом бархатом постаменте, у основания кристалла, стояла табличка.

– Минералогическая шкала твердости – 10. – Прочитала Хаттон.

– Интересно, что это значит? – спросила Цеткин.

– Такая твердость, на земле, только, у алмазов. – Сказала Стайнем.

– Что вы хотите этим сказать? – Искрение удивилась Хаттон.

– Ничего. Подобную твердость, по шкале Мооса, имеют, только алмазы.

– Какой, же, это – алмаз?! – Удивленно сказала Сельма Уотсон, пристально вглядываясь в метеорит. – Сколько, эта штука, может весить, по-вашему?

– Камень большой. Килограмм десять, может весить. – Прикинула, на глазок, Хилари Стайнем.

Все четверо, разом, посмотрели, друг, на друга. Всем припомнился вчерашний малосвязанный доклад Гордона. Когда его спросили, сколько карат весит, изумруд, который ему продемонстрировали в лаборатории «Росскосмоса», он сказал нечто подобное. «Килограмм, семь – восемь», – сказал он, по поводу изумруда.

У всех четверых, внутри, начались нервные позывы. Особенно сильно трясло Сесилию. Однако она быстро взяла себя в руки и начала отдавать распоряжения. Распоряжалась она, в режиме чревовещания, почти не открывая рта и не разжимая зубов.

– Сельма, надо выяснить, позволят ли нам провести независимое обследование. Моника, отправляйся за Гордоном. Отправь его сюда. По дороге вызови, из Минска Хомсварта. А, пока он приедет, заступи на наблюдательный пост. Хилари, ты отправляйся в посольство. Попробуй раздобыть оборудование, для проведения экспертизы. Встречаемся, через час, в Центре. Я побуду, здесь немного. Посмотрю – что, и – как.

В МОЛОЧАЕВСКОЙ АНОМАЛИИ ЗАФИКСИРОВАНО ПАДЕНИЕ КОСМИЧЕСКОГО ОБЪЕКТА.

На совещании у председателя Комитета Государственной Безопасности, из пяти начальников управлений, присутствовали, только четверо. Отсутствовал полковник Фирсов. Его отсутствие компенсировалось, наличием майора Злыдника, руководителя Инициативной группы из Центрального Управления. Сам начальник Центрального, полковник Бурый, был то ли зол, то ли, просто, мрачен. То ли он, вообще, раздумывал о перспективе, перехода на другую работу. Председатель комитета, генерал Аксамитов, долгое время не мог найти слов, чтобы открыть совещание. Генерал Жемчужников, ушел мыслями в себя, что случалось редко. Полковники Федосов и Шконда, не знали причин напряженности и, как реагировать на эту обстановку. Что Злыдник что-то намутил, было ясно, только параметры катастрофы, были неизвестны начальникам Аналитического и Межведомственного управлений. Поэтому они просто смотрели в стол и ждали, что будет дальше.