Уна Натанзон, признаться, мне симпатична. Она не задает вопросов о личном. А на ее болтовню я образно затыкаю уши берушами. Она это знает, но не обижается. Уна, не будь дурой, уже сообразила, что я скорее сдохну, чем позволю этому треклятому миру заглянуть в мое темное мрачное нутро.

Ибо не хрен ему там делать.

Ивон Хасс способна создать свой собственный проект под названием «Жизнь». Точнее, уже его создала. Сотворила вселенную, где она хозяйка и повелительница. Именно так!

Уна, кстати, ломалась долго с моим предложением. Целую неделю. Я писала ей сообщения со всё более и более выгодными условиями. Заманивала разными плюшками, вещала о творческой свободе и карьерных успехах. От нее требовались лишь две несложные вещи: побросать в чемодан шмотки в стиле хиппи-бохо и перебраться в Нью-Йорк…

Но была одна больша-а-ая проблемка. Ее муж. Хмурый брюзга Авраам Натанзон. Богатый тип, который занял нехилую нишу на рынке чикагского фастфуда и эффективно проник в другие штаты. Он не собирался срываться с насиженного, прокормленного места, в котором начал когда-то бизнес.

Но мы с ним из одного теста, потому что упорства, точнее, упертости нам обоим не занимать. И опять же, чувства выгоды.

Мои связи в городе. В том числе с арендаторами помещений. Я, Ивон Хасс, как настоящий спрут успела запустить щупальца везде, благодаря знакомствам с гостями «Саламандры».

Поэтому Авраам Натанзон в итоге сдался. А точнее, взвесил все «за» и «против» по поводу скидок на аренду и перспектив устойчивого расширения, ведь он – монополист. А Ивон Хасс – очень полезный человек. Хоть и не монополистка, но женщина, предлагающая особые развлечения.

Мда-а-а, а ведь несколько лет назад я почти сдалась, потому что дела шли неважно… Мне никак не удавалось привлечь внимание богатой публики к новому заведению. Так сказать, заставить попробовать новые блюда на вкус. И я сделала довольно неординарный ход – заложила в ломбарде подвеску от Tiffany и потратила вырученные деньги на крутые визитки.

Взятки?

Да, я приплачивала продавщицам из универмагов Saks, Macy’s, Bloomingdale’s за то, что они тайком давали визитки мужчинам, чьи чеки за покупки превышают двухмесячный оклад офисного клерка. Эти люди получали некое тайное приглашение, послание. Будоражащую воображение задачку, в которой было много неизвестных.

Крупицы информации в сети о «Саламандре». Никакой рекламы с целью рассказать, что ждет гостей внутри закрытого клуба. «Саламандра» в итоге обросла слоями из слухов, домыслов, сплетен. Потому что посетители не стремились болтать направо и налево о том, что увидели. В чем участвовали…

На первых визитках был указан адрес и время. Такая вынужденная мера ради того, чтобы таксисты знали, куда отвезти клиентов. Лишь спустя время необходимость раздавать адресок отпала. На визитках появилась надпись «Саламандра», «Полночь». А про клуб без вывески с темно-зеленой дверью теперь знал каждый водила. О заведении начали болтать. Гадать: что же там происходит?

Пусть-пусть богатенькие теперь уже не только мужики, но и женщины изводятся от любопытства и непонятных ожиданий. Клуб, который задумывался как место для мужчин, трансформировался. Потому что среди местных дамочек из элиты начали возникать недовольства. И какая-нибудь влиятельная овца запросто могла устроить пакость в виде всяких госпроверок или вынести предложение закрыть заведение на публичных слушаниях в мэрии. А на поверку «Саламандра» оказалась крайне гибкой, умной, живучей. И новым посетительницам тоже очень понравилось в клубе!

***

На улице лило так, что пришлось воспользоваться зонтом, который заботливо вручил консьерж мистер Эдисон. Вечные нервы и дефицит времени – прямая дорожка к стрессу. Я из тех, кто не борется с недугом при помощи мозгоправа и таблеток, а выжимает из него все соки. Эмоции, образы, страхи, нехватку секса. Тайные желания, вынутые из теневой части психики человека, – вот в чем суть моей работы. Делом, которое всегда было и будет не просто на первом месте; оно и есть отражение Ивон Хасс.