Сантьяго сказал, что у Кадена есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Если он не сможет доставить железо, если я поймаю и убью его, то корабль взорвется и груз вместе с ним.

Каден не хотел, чтобы его нашли, и был полон решимости этому помешать.

Я прищурился, медленно приходя в сознание. Чьи-то сильные руки тащили мое тело по песку. В глазах было мутно, голова пульсировала, но я сумел разглядеть силуэт. Богиня тянула меня дальше от бушующих волн. Неужели «Океануна» нашла меня, выброшенного на берег? Я видел ее гибкую фигуру и большую рану на спине, которая медленно заживала. Ее темные мокрые волосы прилипли к плечам и спине. Моя голова с глухим стуком ударялась о землю. Я сплюнул соленую воду, обжигавшую мне горло. Грудь тяжело вздымалась, зрение затуманилось, но постепенно я начал приходить в себя. На меня уставились два алых глаза. Не «Океануна». Не богиня. Иг’Моррутен. Мой Иг’Моррутен.

– Дианна?

Как только я заговорил, она исчезла. Ее силуэт растворился во тьме, словно она сама была частью этой тьмы, и в глубине души я боялся, что это так и есть.

– Выглядишь потрепанным, – пошутил Винсент, когда я вошел в главное здание в Серебряном городе.

Мы были на одном из верхних этажей. Я ковылял по коридору, морская вода капала с меня на пол и хлюпала в моих ботинках. Меня было трудно не заметить.

– Я начинаю замечать, что каждая твоя поездка заканчивается полным беспорядком.

– Больше никаких телеинтервью. Я хочу, чтобы мое лицо было полностью стерто из всех прошлых передач. Если смертные желают услышать слова поддержки, то этим займешься ты, Винсент.

– О-окей, – пробормотал он.

Слова Дианны снова прозвучали в моей голове. Насколько беспечным и глупым я был, не осознавая, какую боль это причинит ей? Я поставил свое звание, свою работу выше нее.

Я покачал головой, игнорируя пялившихся на меня Небожителей. Мои раны зажили, но одежда осталась грязной, мокрой и изорванной. Я выглядел так, будто отбивался от дикого зверя – некоторые посчитают, что так и было, но она была моей и владела той частью моей души, которой никто и никогда не касался. Мое сердце болело гораздо сильнее, чем мое тело.

Винсент подошел ко мне с обеспокоенным выражением лица.

– Хочешь поговорить о том, что случилось?

– Нет.

Он хмыкнул:

– Предполагаю, что корабля больше нет?

– В настоящее время он лежит на дне океана.

– Сантьяго?

– Мертв.

Он покачал головой:

– Она действительно убивает всех причастных.

– Это была не она.

Мы подошли к лифту, и Винсент наклонился вперед, чтобы нажать на кнопку вызова.

– Это сделал ты?

– Сантьяго был низшим из низших. Никто не будет по нему скучать, и у меня нет привычки проявлять милосердие к тем, кто на меня нападает, – сказал я, понизив голос до рычания.

Или на нее.

Винсент кивнул.

– Я все понимаю, но я предполагал, что мы задержим его для получения информации. К сожалению, у нас до сих пор ничего нет.

Дверь лифта открылась, и мы вошли внутрь. Информация? Все, что он мне рассказал, – истории, не имевшие с реальностью ничего общего. Азраил еще жив? Алистер был на Рашириме, когда тот пал? Сказки. Иначе и быть не может. Я бы знал. Я бы это почувствовал.

– Ты меня слышал?

Моя голова повернулась к Винсенту:

– Что?

– Когда мы встретимся с Советом Хадрамиэля?

– Когда придет время.

На маленьком экране над нашими головами плясали цифры. Винсент прикусил внутреннюю часть щеки, но кивнул. Я знал, что он ждет от меня действий. Он хотел, чтобы вся Рука Раширима была здесь. Он хотел сражений, как много лет назад. Для него она была просто еще одним Иг’Моррутеном, сеющим хаос и разрушения. Он считал, что ее нужно усыпить, как бешеного зверя. Я чувствовал на себе его взгляд, но не знал, что сказать. Я потерпел неудачу, как и много раз до этого. Поэтому я не стал говорить ему о том, что узнал. Я не рассказал ему, как Дианна чуть не одолела меня в драке, как она усвоила все то, чему я обучил ее в Заралле. Я не сказал ему, насколько она опасна теперь.