Я обняла его в ответ, сначала неловко, но затем, вдохнув запах сосны, снега и кожи, вдруг поняла, что уткнулась носом ему в шею. От Дрейка пахло хорошо, безопасно, и это было мое первое «нормальное» прикосновение с тех пор, как все пошло кувырком, ведь между нами не искрила чертовая безумная магия.

– Ты в порядке? – тихо спросил Дрейк, отстраняясь.

Я посмотрела на него снизу вверх и кивнула, даже медленно растянула губы в улыбке для пущей убедительности.

– Да, в порядке. Рада тебя видеть.

Я ощутила на себе тяжесть чужого взгляда. Фаолан был где-то рядом, он за мной наблюдал. Выполнял свою работу, связанный клятвой королеве. Вот почему он оставался рядом, и я не могла забыть, что на самом деле он верен правительнице Неблагих.

С Ланом было так: вот он меня целует, а вот уже предал. Снова предал. При всех чувствах к нему об этом следовало помнить.

– Сиротка, – окликнул сзади Лан.

Несмотря на новообретенную решимость, от звука его голоса у меня сжалось сердце. Пришлось выдохнуть, взять себя в руки, иначе Фаолан прочитал бы по лицу, что творится у меня в душе. Потому что по правде… да, я злилась на Лана за предательство. Злилась, что он мог предать снова. Но жестокие последствия всякого нашего прикосновения друг к другу оставляли меня в полном раздрае.

Я сглотнула.

– Слушай, Дрейк. Ты не знаешь, где Цинт?

С этой-то девчулей мне обо всем этом дерьме и надо было поговорить.

Дрейк побледнел.

Мое сердце бешено заколотилось.

– Цинт с нами на корабле, так?

Если нет, то Лугом клянусь, прыгну за борт и поплыву обратно на Унимак.

– У нас не хватило времени доставить ее к месту встречи, – заговорил мне в спину Лан. – Лодка прибыла через несколько минут, как ты отрубилась. Но Цинт в безопасности. Я узнавал у Рубезаля, чтобы ты не подняла шум.

Его безучастный тон заставил меня скрипнуть зубами. Сердечная боль сразу стихла, печаль уступила место раздражению. Гневу. И его мне нужно было побольше. Злиться на Лана много проще, чем разбираться в этой путанице.

Я развернулась.

– Ты знал?

Лан вскинул бровь, ничуть не смущенный моей резкостью.

– Да. И если ты закончила с болтовней, Сиротка, нам пора обдумать следующий шаг.

Голос Лана был холоден как ветер.

При всем моем нежелании находиться в его обществе, нам действительно нужно было определиться с дальнейшими действиями.

Приподнявшись на цыпочки, я поцеловала Дрейка в щеку.

– Мне пора, но я правда очень рада тебя видеть.

Дрейк наклонился.

– Иди, переговори. Но на всякий случай знай, моя каюта – первая дверь справа от трапа… если захочешь продолжить нашу беседу.

Я вскинула бровь.

– Вот как?

Оставив Дрейка, я последовала за Фаоланом за угол рубки. Схватив меня за предплечье, Лан утянул меня прочь.

– Не трогай! – выдохнула я, в панике вырываясь.

Лан навалился, и я попятилась к стенке.

Вскинула на него снизу вверх гневный взгляд.

– Я серьезно. Не смей. Сам знаешь, что будет.

Лан уперся ладонями в стену, поймав меня в ловушку своих рук.

– Тебе было приятно, Сиротка?

Мой мозг завис и перезагрузился.

– Чего?

– Целовать изгоя.

У меня отвисла челюсть.

– В смысле, целовать его в щеку?

Фаолан впился в меня пристальным взглядом.

Серьезно? Во мне стремительной, мощной волной вскинулся гнев.

– Ага, Лан. Целовать Дрейка приятно. Очень.

– Наши поцелуи ты описала бы как приятные?

Что? Нет. Они… способны пошатнуть целые миры. В том-то и дело.

– С Дрейком я не теряю рассудок.

Темные глаза Лана замерцали, как драгоценные камни.

– Ясно. Он… безопасен.

Я вспыхнула.

– Не важно, что он. Я всего лишь чмокнула его в щеку. И вообще не твое дело. Ты всадил мне нож в спину. Даже если я закрою глаза на безумие или одержимость, с чего мне, черт возьми, опять целовать тебя-то?!