Благодаря самой известной картине отца Камилла усвоила важный урок. Она давно поняла, что в высшем обществе ценятся легкий намек на драматизм и зрелищные спектакли. Это подтверждала растущая популярность сатирических листков и карикатур.

К счастью, на тот момент в обществе не утихали разговоры о ее неповторимых выставках. В шаге от того чтобы совершить гнусный акт насилия над лордом Вексли, Камилла была готова почти на все, чтобы уберечь свою галерею и доброе имя от куда более злостных сплетников. Для них не было ничего приятнее, чем унижать других ради мимолетной потехи в гостиных.

Порой Камилла читала бульварные газетенки, чтобы напомнить себе, что стоит на кону. Так она постоянно предупреждала себя о том, насколько осторожной ей нужно быть. Ведь она боролась не только за блестящую репутацию в обществе, но и за статус респектабельного галериста. Ей разрешили взять на себя управление отцовской галереей, потому что все любили Пьера и его неординарную натуру. Но Камилла осознавала, что злые языки, как стервятники-падальщики, только и ждут повода налететь и ее растерзать.

Она искренне надеялась, что когда-нибудь посетители будут приходить в галерею исключительно ради ее собственных картин. Но этому не бывать, если на ее репутацию падет хоть малейшая тень.

Камилла украдкой кинула взгляд за окно и с облегчением отметила, что там не притаились репортеры, жаждущие написать, где и чем Вексли занимается сегодня. Она уже представила себе гнусные заголовки о том, как ангел от искусства и дитя порока резвятся наедине.

– Больше я не смогу помочь вам в этих делах, – тихо сказала Камилла. И тут же добавила, не дав Вексли предпринять жалкие попытки очаровать ее: – Если вам нужна будет работа по индивидуальному заказу, буду более чем счастлива…

– Не смогу и не буду – абсолютно разные вещи, мисс Антониус.

Камиллу возмутил его высокомерный, пренебрежительный тон. Как будто она сама не чувствовала разницу, а он только что поделился с ней потрясающим открытием.

Ледяной взгляд Вексли скользнул по ее лицу и задержался на губах чуть дольше, чем позволяли приличия. Затем его внимание переключилось на ее кудри с серебряным отливом, изящно вздернутый нос и золотистую от природы кожу.

Перед глубокими серебряными глазами Камиллы не мог устоять ни один поклонник, и сейчас они явно заворожили лорда Вексли.

До нее доходили слухи, что призывный взгляд из-под полуопущенных век, которым лорд одарил ее, помог ему соблазнить нескольких вдов и даже замужних женщин, не страдавших от боли утраты.

Лорд Филип Вексли был бессовестным повесой. А еще ходил слушок, что его несносный рот доставлял немало приятных минут тем, кто оказывался на его шелковых простынях. В спальне Камиллы Вексли не бывал, и она не собиралась его туда приглашать.

Как выяснилось, шантаж на корню убивает любые мысли о страсти.

– Поправьте меня, если я ошибаюсь, – протянул он, совсем не обращая внимания на то, что у Камиллы чуть ли не шел пар из ушей каждый раз, как он говорил с ней снисходительным тоном. – Но ведь вы совершенно не в том положении, чтобы отказываться от работы. А как же сведения о той самой известной картине, которую вы мне продали? Вы же ее помните, не так ли? Она все еще у меня.

– Вексли, – предостергла его Камилла, оглядывая безмолвное пространство.

Репортеры так и не появились. Поскольку стояла середина недели, а время близилось к закрытию, к радости Камиллы, галерея уже опустела. Из-за того, что Камилла была ограничена в средствах, этим утром ей пришлось уволить единственного помощника. Это решение далось ей нелегко. Теперь же оно казалось еще и опасным: беспринципный негодяй приблизился к ней вплотную, и некому было ему помешать.