– Мне за крышки! – пискнула Маринка, вывалив из потного кулачка все собранные с пола деньги в тарелочку высокой кассы. В начале учебного года ей приходилось вставать на цыпочки, чтобы увидеть в тарелочке сдачу. Мама, посылая дочерей в магазин, старалась дать денег ровно, без сдачи, но иногда приходилось, пыхтя, выгребать монетки, торопясь от нетерпеливых взглядов очереди. Зато сейчас она подросла и уже не подпрыгивала перед кассой. Почти взрослая!

Надменная и противная Ведьма-кассирша, видневшаяся в высоком окошке, восседала где-то чуть ли не в облаках. Конечно, лучше было бы оказаться у другой кассы, где сидела красавица Зиночка, вечно путавшаяся в счёте, но куда теперь было протискиваться сквозь толпу?

– Не хватает, – равнодушно сказала Ведьма. – Пятьдесят копеек не хватает. Следующий!

– Как, не хватает? – пискнула Маринка, похолодев и машинально взяв деньги.

– Вот так! – ответила Ведьма. – Забирай свои гроши и пусти следующего.

– Ну, так отбейте ей крышки на все оставшиеся деньги, – предложила стоявшая за Маринкой худенькая женщина. – Пусть неполная «колбаска» будет, подумаешь…

– Ты ещё поучи меня, давай – рявкнула мгновенно налившаяся багровой злостью Ведьма. – Может, вам ещё по одной крышечке продавать?! Умные все стали, уже плюнуть некуда в магазине – в образованную попадёшь!

В поднявшемся хоре ругани и криков Маринку отодвинули в сторону, чья-то сумка нечаянно съездила её по голове, а потом наступили на ногу. Маринка шарахнулась в сторону и хотела завизжать, что-то холодное и тёмное вдруг поднялось в её душе. Ей чудился палец, указующий на неё, ей слышался ледяной мерзкий голос: «Вот она, эта девчонка, которая теряет деньги и лезет без очереди в магазин! Она дерзко полагает, что кто-то будет распаковывать аккуратные «колбаски» крышек, чтобы глупая Маринка смогла купить крышек на пятьдесят копеек меньше, чем приказала ей богиня-королева-мать!»

Даже в восемь лет Маринка понимала в глубине души, что всё это глупости, что надо проталкиваться ко второй кассе и слёзно просить красавицу Зину, что надо хотя бы отыскать в толпе кого-нибудь знакомого и разреветься, взывая о помощи…

Однако вокруг бушевала ссора. Одна тётка уже стукнула другую тётку «колбаской» по голове и та заорала толстым голосом. «Как пожарная сирена!» – говорил, бывало, отец, да только сейчас это было совсем не смешно.

– А мне, значит, по осени крышки не нужны, да?! У меня, значит, типа ни детей, ни хозяйства! – заорал кто-то над головой и толпа вдруг сгустилась. Маринка почувствовала, как в спину ей вдавилось чьё-то колено и закричала от боли.

– Ребёнка задавили! – взвизгнули рядом и толпа дернулась в другую сторону. Маринка сдавленно охнула… как вдруг колено, ужасно давнув напоследок, рывком переместилось куда-то в сторону, а сильные руки подхватили её и выдернули из толпы, несчастную и перепуганную, как маленькую редиску с грядки.

– Садись-ка мне на шею, – сказал молодой дяденька со светлыми голосами, не по-уральски загорелым лицом и голубыми глазами. Не дожидаясь Маринкиного согласия, он усадил Маринку, – её оттоптанный и грязный сандалий смазал по лицу незнакомой орущей тётки, – и протиснулся к крайней колонне. Там он поставил Маринку за прилавок, рядом с дверью «Служебное помещение», подмигнул и сказал:

– Стой здесь, красавица, а то задавят, как мышонка. Подожди немного, когда толпа рассосётся, а потом и уходи.

Наверное, он подумал, что Маринка пришла в магазин с кем-то из взрослых, а не сама по себе. Маринка хотела попросить дяденьку, чтобы он помог ей пробиться ко второй кассе, но тот уже пропал в толпе. Стоя в уголочке, между колонной и стеной, где ни она не видела толпы, ни толпа её, Маринка немного поревела, потом достала из кармана шортиков оставшиеся деньги и тщательно пересчитала. Точно! Полтинника с Лениным не хватало!