- Стоять! - передо мной вырастает настоящий «шкаф», что тут же хватает за талию и, закинув меня на плечо, куда-то несет.

- Отпустите меня! - кричу, брыкаюсь, сопротивляюсь. - Мне нужно туда. Увидеть брата. Я… просто… - слезы не дают нормально говорить.

- Тебе здесь нечего делать, - говорит кто-то, идущий впереди. - Здесь частная клиника для особых малышей, которых ты напугала. Какого черта на нашей территории бешеная девка оказалась?

Меня грубо ставят на ноги. Толкают к кабинету с серой дверью и блестящей табличкой.

Оборачиваюсь. «Шкаф» и мужчина в белом халате следуют за мной по пятам. Указывают мне на дверь кабинета, наверное, хотят чтобы я вошла к некой Филимоновой Карине Валентиновне.

Быть может она мне скажет, где Боренька и позволит с ним увидеться? Она же женщина. Должна меня понять. Надежда ведь умирает последней.

- Проходи. Садись, - брюнетка лет сорока указывает мне на стул.

Нерешительно присаживаюсь, оглядываюсь. Обычный кабинет врача. И во главе стола с виду доброжелательная женщина.

Глаза только как-то странно меня изучают. Подмечают каждую деталь.

Ерзаю на месте, ощущаю себя не в своей тарелке. Что-то странное от нее веет. Опасное. Дружелюбие в миг испарилось.

- Я не хотела никого пугать, - сглатываю ком в горле. - Просто тут мой братик. И я…

- Над детьми тут никто не издевается, - строгим голосом. - Они получают квалифицированную помощь, заботу, любовь. Им нравится. Детки особенные. К ним нужен определённый подход.

Разъясняет мне, как глупой малышке. Лекцию читает о том, что тут лучше всего находиться детям-аутистам. Ведь внешний, окружающий мир опасен для них. Может произойти всякая гадость. Люди не всегда нормально таких ребят воспринимают. Они всем кажутся идиотами, жалкими созданиями.

- Но увидеть то я его могу?

Сердце щемит, больно в районе груди. Нестерпимо. Невыносимо. Так, что выть хочется от безысходности.

- Если на то будет разрешение опекуна, - листает что-то на ноутбуке. - Как зовут твоего брата? Я сейчас свяжусь с опекуном и…

Нет-нет. Если Карина Валентиновна позвонит отчиму и расскажет о моем визите, я точно пропала. Вновь заберут домой. Посадят в «золотую клетку» с амбарным замком. И оттуда я уже попаду прямо в лапы монстра, жаждущего заполучить не только мое тело, но и душу.

Вскакиваю. Выбегу из кабинета. Теперь несусь прочь из клиники. Понимая, что у меня нет никаких прав на Бореньку. Все решили за меня.

Отчим стал нашим опекуном. Он вершитель судеб двух детей. Но я не ребенок, я найду выход. И заберу отсюда своего брата.

Несправедливость вновь торжественно отплясывает джигу-дрыгу, а я… выскакиваю за ворота больницы, чуть не попадая под колеса какой-то иномарки.

Дежавю.

Месяц назад меня ждала та же участье - оказаться сбитой машиной Руслана. И вот опять я попадаю в неприятность. Опять чувствую себя никчемной и обездоленной. Словно жизнь уходит. Как будто у меня высасывают все силы.

Только-только все налаживается, а потом бац… рушится как карточный домик. Рыдать охота. Плакать навзрыд, усевшись в углу и прижав к себе колени.

- Есения, ты чего тут делаешь?

Меня кто-то встряхивает. Не соображаю ничего из-за зияющей дыры вместо сердца. Мне так плохо, что силы потихоньку покидают.

Боря здесь. Рядышком. За этими стенами. А я не могу его забрать.

Не могу прижать к груди. Поцеловать. Сказать, как сильно его люблю.

Отчим.

Из-за него… из-за монстра наша семья разрушена.

Из-за чудовища все полетело в огромную бездну, покрытую непроглядной тьмой.

- Еся, ты меня вообще слышишь?

Кто-то пытается привлечь мое внимание. Поднимаю глаза, сквозь пелену слез различаю ЕГО.