– Странно тогда, что он мне про тебя не рассказывал, – пожимает плечами брюнетка, поднимаясь со скамьи.

Я уже собираюсь расслабиться, как замечаю, что женщина, назвавшаяся невестой Дракона, не удаляется с трибуны, как я надеялась, а подходит к Отто Гринвальду и по-деловому жмет ему руку. Потом шепчет ему что-то на ухо, отводит в сторону. Она продолжает говорить, а барон кивает, косясь на меня. Затем он подзывает мальчика с флажками и покупает у него еще один с глазастым ромбом.

Барон возвращается, протягивая мне только что купленный флажок – такой же, как у него:

– Нехорошо, если моя спутница будет болеть за соперника того спортсмена, за которого болею я. Брось свой флажок, возьми этот.

– Я буду болеть за того, за кого хочу, – возражаю, отказываясь принять протянутый мне флажок с эмблемой «Старейшин».

– Я тебе приказываю выбросить свой флажок и взять этот, – цедит сквозь зубы барон, бросая мне на колени изделие с эмблемой «Старейшин».

– Вы ведете себя непозволительно, – пытаюсь поставить на место барона, внезапно утратившего хорошие манеры.

– Ты пришла со мной и будешь делать то, что я скажу, – с этими словами барон вырывает у меня флажок с гербом Драконов и с треском переламывает тонкое древко.

Вспыхнув, я вскакиваю и, заявив, что принадлежу сама себе, убегаю от барона подальше – на полупустую трибуну, находящуюся в противоположной стороне стадиона. Не понимаю, почему в этом секторе осталось так много свободных мест, ведь кресла здесь мягкие и удобные, не то что в других секторах. Вероятно, билеты на эти места дорого стоят. Но ведь никто их не проверяет!

Довольная, я опускаюсь в мягкое кресло в углу VIP-трибуны и смотрю на стадион: не вернулись ли спортсмены. Некоторые из них уже на месте, но байк Марка пока что остается в одиночестве. Увидев знакомый герб, я с трудом сдерживаю слезы: мое сердце больно царапает ревность к брюнетке, носящей на пальце обручальное кольцо мужчины, к которому я испытываю неимоверное притяжение. Неужели он на самом деле помолвлен и скрыл от меня этот факт? Впрочем, он и не обязан был мне ничего рассказывать, ведь я для него никто: очередной трофей.