– Вот, как вы просили, – служанка склонила голову, а сама снова метнула быстрый взгляд в сторону кхассера.

Тот сидел, расслабленно прислонившись затылком к стене, и с едва заметной снисходительной усмешкой смотрел на девчонку. Что она в той усмешке увидела – сама понять не могла, но ее щеки запылали алым румянцем. Она смутилась, торопливо и чуть нервно скользнула кончиком языка по пухлым ярким губам и отвела взор.

Столь явная реакция не укрылась от Мелены, и, наверное, впервые в жизни она ощутила, как острые когти мучительно медленно проникают под кожу, отравляя ядом ревности.

– Проваливай, – указала на дверь.

От ее голоса служанка вздрогнула и втянула голову в плечи, стараясь стать незаметной. Но упрямый взгляд, не подчинявшийся контролю, снова полз в тот угол, где сидел пленник, лениво наблюдавший за происходящим.

– Иди во двор и скажи Террину, что тебе положено пять ударов плетью, – жестко приказала Мелена.

– Госпожа, – девчонка затряслась, прижала руки к груди и с мольбой взглянула на главу королевской стражи, – пожалуйста…

– Если узнаю, что соврала – будет десять. Иди.

Понуро свесив голову, служанка поплелась к выходу, и по ее щекам побежали мокрые дорожки.

Увы, Мелену давно не трогали ничьи слезы. Она подошла к подносу, отломила кусочек ржаной булки и макнула в апельсиновый джем. Он был таким солнечным, ярким… и так напоминал янтарь в глазах кхассера.

– Зачем обидела девчонку? – хмуро спросил он.

– Она меня разочаровала, – Мел только пожала плечами, радуясь тому, что стоит к нему спиной. Меньше всего ей хотелось, чтобы он увидел в ее глазах правду.

Кхассер ничего больше не стал спрашивать, но шумно принюхался, и Мелена расслышала, как урчит у него в животе.

Оголодал Зверь… Тем хуже для него.

Мел опустилась на край кровати, подвинула к себе ближе тумбочку, заменявшую стол, и приступила к трапезе. Сначала налила в глубокую тарелку немного похлебки и, закусывая румяным хлебом, с видимым удовольствием отправляла в рот ложку за ложкой. Было нестерпимо горячо, очень пряно и остро. Но остроты добавлял не перец, привезенный с прибрежного Кемара, а взгляд кхассера. Он будто резал наживую, но Мел делала вид, будто не замечает. После похлебки в ту же тарелку положила мясо, щедро приправленного рубленной зеленью, и взяла еще одну булочку.

В животе пленника заурчало еще сильнее.

Комната давно наполнилась умопомрачительными ароматами вкусной свежей еды. Тут у любого бы слюни потекли, а не только у голодного кхассера, томящегося в заточении.

Он усмехнулся и перевел взгляд на окно, не прикрытое шторами. Тут же стало холоднее, и ощущение чужого прикосновения исчезло.

И есть больше не хотелось.

Мел отложила в сторону ложку. Перед глазами снова стояла смущенная физиономия служанки, ее пылающие щеки, взгляд, полный не только интереса, но и самого настоящего влечения. Это неимоверно злило!

Это ее – Мелены – пленник! Честно добытый трофей, на который никто не смеет пялиться, кроме нее!

– Поднимайся.

Он молча встал.

– От тебя воняет, как от помойного кота, – произнесла она с непроницаемым выражением лица и сняла кандалы сначала с одной руки, потом с другой. – Пригнись, – отцепила крюк от ошейника, – шаг без спроса – и тебе конец. Понял?

– Да.

Он был немногословен, и Мел это беспокоило. А еще ее беспокоило, почему ей не плевать на то, что он явно осуждал наказание девчонки, посмевшей пожирать его взглядом.

– Вперед иди, – совсем неласково схватила под локоть и потащила его к небольшой двери в углу, стараясь не думать о том, как под ее ладонью напрягаются каменные мышцы.

Какой же он здоровый! Аж мурашки по коже.