– Вот, успокоительное на любой вкус. Виски только не увлекайся. Девочки свою работу без этого даже не начинали.

– Разве это правильно? Так работать? – не сдержалась я.

– Каждый выживает, как может. Так что такого произошло, что босс орал как резаный?

Я решилась.

– Позвонил Николай Барсов. Ну, то есть я так думала.

– Барсов… – как-то обречённо усмехнулась главный финансист, покачав головой. – Похоже, нас ждут большие перемены. Не миновало. А что значит – ты так думала?

– Начальник отдела сбыта решил так подшутить надо мной. А я соединила с ним Шакурова.

– Да уж. Знал, на что бить. Ну, тебе остается только пожелать терпения. И будь начеку.

– Я скоро уволюсь. Не могу так.

– Ну, тебе виднее. Я тоже думаю, что у молодой девушки куда больше вариантов, чем этот.

– Спасибо. – я все-таки выпила таблетку. – А кто он, Николай Барсов?

– Рейдер, – отозвалась Вероника.

– А кто это – рейдер?

– Это тот, кто захватывает компании, чтобы присвоить их себе. Выкупить, отобрать за долги, вариантов много.

– Как… в девяностые, да?

– О нет. Николай Барсов использует только законные методы. Присвоив компанию, он делает все, чтобы поднять её стоимость на рынке до небес, после чего продает, самый успешный бизнес оставляет себе. С девяностыми – мало общего. Он заканчивал те университеты, куда бы мы все хотели определить своих детей. Гарвард. Оксфорд. Говорят, он купил едва ли не половину недвижимости в городе. Ночные клубы, рестораны. Если взялся за более основательный бизнес, сомнений нет. Уверен в себе и никогда не проигрывает.

– Скоро будет новый босс? – видимо, я спросила об этом с такой надеждой, что Вероника улыбнулась. Но как-то снисходительно.

– Возможно. Но новая метла метёт по-новому. – подхватила отчеты: – Я сама занесу Шакурову. А ты меньше реагируй на все, что происходит вокруг.

«А я не буду реагировать, – решила я. – Завтра же напишу заявление.»

Но дожить до завтра без приключений Шакуров мне не позволил.

Я уже знала – в шесть часов вечера, когда сотрудники спешат по домам, уйти не удастся. Но после двух таблеток успокоительного больше не беспокоилась. Что-то бодро ответила родителям, которые снова не поверили, что у меня ненормированный рабочий день. Но когда позвонил Сашка со своим «хочу тебя… увидеть», нервы едва не сдали. Он мастерски умел выставить меня виноватой в том, что ему, видите ли, приспичило потрахаться прямо сейчас, а мне «моя работа дороже». И чего  я его не послала именно сейчас с легким сердцем! Нет, я сбросила звонок, а мерзкое послевкусие осталось.

Если бы это была последняя из моих проблем.

За окном темнело, а Шагуров все не собирался сваливать с работы. И отпускать меня – тоже, хотя работы никто не накидал, да и звонки были несущественными. От скуки я пила кофе с настойкой пустырника и смотрела на часы. Как там в клубе, интересно? Классно, наверное. Мы всегда приезжали раньше. Выпивали латте с кедровыми орешками, который готовил как бог бариста Юрий, болтали обо всем на свете, в перекурах травили анекдоты. А потом выходили на сцену и танцевали так самоотверженно, что восторга публики драйва хватало на сутки свернутых гор. Усталость? Мы о ней даже не знали. Правду говорят, выбери работу по душе – и тебе не придётся работать ни дня в своей жизни…

Звонок. Я вздрогнула. Замечталась и задремала.

– Влада, кофе и зайди ко мне.

Вроде все логично – сделать кофе и принести. Ничего такого. Но меня обдало холодом.

Кроме меня и Шагурова в здании никого. Охрана – не в счёт. Они могут как реагировать, так и закрывать глаза на все, что здесь творится.

Понимая, что остаться наедине с шефом после его сальных взглядов и криков, показавших, что он ни во что меня не ставит, не просто опасно. Еще и безумно страшно. И куда делся эффект всех успокоительных таблеток! Пальцы дрожат, когда я ставлю чашку кофе на поднос. Подумав, натягиваю пиджак и застегиваю на все пуговицы. Только от таких тварей не спасает даже водолазный костюм.