Стальные глаза Багрова вспыхивают огнем, и он переступает через порог.

— Свалил, — коротко приказывает он рыжему Сереге, и тот без единого звука покидает мой кабинет, заботливо закрывая за собой дверь.

Мы остаемся с Багровым вдвоем, и мне вдруг становится так жарко, словно температура воздуха поднимается на несколько градусов.

Он молча стягивает с себя тренировочный свитер, и у меня пересыхает в горле. Уж на что я много работаю со спортсменами, но такой шикарный торс вижу впервые. Трудно поверить, что я его трогала. И что он меня… трогал. Это все осталось в угаре и дымке той ночи, и я была уверена, что никогда в жизни не встречусь с тем, кто трахнул меня в вип-кабинке закрытого клуба и вдобавок оставил мне деньги, приняв за проститутку.

— Шею, — коротко приказывает он и ложится на кушетку.

— Ч-что? — в панике переспрашиваю я.

— Говорю, шею мне разомни. Если ты и правда массажист.

2. Глава 2. Сила притяжения

На широкой смуглой спине не осталось и следа от моих ногтей. Видимо, не так сильно я царапалась, как мне тогда казалось. А ведь думала, что всю спину ему располосовала, потому что сдержаться не могла. Впервые в жизни так горячо и страстно все ощущалось, я даже не думала, что так могу…

Я краснею от непрошеных воспоминаний, еще раз мою руки и подхожу к лежащему на кушетке Багрову. Господи, до чего же неловко его сейчас трогать!

Провожу на пробу ладонями по каменным мышцам шеи и непроизвольно вздрагиваю от горячей волны, которая проходит по моему телу.

А ну стоп! Что еще за неуместные реакции? Это как минимум непрофессионально!

Сжав зубы, я начинаю с остервенением разминать и растирать мышцы этого хама, втайне надеясь, что он сейчас вскрикнет или выругается. Это же больно. Я точно знаю, что больно!

Но проклятый Багров лежит абсолютно неподвижно, как статуя, и только кожа, наливающаяся краснотой под моими пальцами, показывает, что дело не в том, что я навыки растеряла. Просто это он какой-то непрошибаемый.

— Тут у вас под лопаткой еще… напряжение, — сообщаю я непривычно хриплым и каким-то дрожащим голосом. Потом откашливаюсь и добавляю, стараясь выдержать максимально нейтральный тон. — Я… могу размять…

Без всякого предупреждения Багров вдруг переворачивается на спину, закидывает руки за голову и смотрит на меня нагло и спокойно.

— С лопаткой я сам разберусь. А вот с этим напряжением можешь помочь, — говорит он и кивает вниз. А там…

Господи! Я кидаю взгляд, и мои щеки заливает краска стыда.

Его штаны так натянуты, что я вообще не понимаю, как он мог лежать на животе.

— Это уже не моя проблема, — напряженно говорю я и отворачиваюсь. — Сами как-нибудь разберётесь.

— Но проблема возникла из-за тебя.

— Из-за меня?!

— Ты меня трогала.

— Я делала вам больно, — сквозь зубы напоминаю я. — Вас это так возбудило?

— Больно? — Багров хмыкает. — Больно — это когда тебя шьют без анестезии прямо на льду, потому что анестезия — допинг. Больно играть с выбитым плечом. С порванной мышцей тоже больно. А твой массаж — херня.

Он непроизвольно проводит пальцами по подбородку, и я замечаю под мощной челюстью белую полоску шрама.

— А это откуда? — почему-то шёпотом спрашиваю я.

— Коньком порезало.

— Как так можно? — туплю я. — Коньки же внизу.

Багров вдруг коротко улыбается и поясняет мне, как ребенку:

— Если падаешь, ты тоже внизу. Соперник наезжает на тебя и…

Мне вдруг становится дурно. Я сглатываю и отворачиваюсь.

Черт, я же практически врач. Мне не должно быть так жутко при мысли о залитой кровью шее Багрова и о том, как близко находится этот шрам от яремной вены.

Я ведь столько травм видела, пока прошлый год ездила с нашими волейболистками на матчи, и всегда у меня оставалась холодной голова. А тут что-то расчувствовалась, как истеричная барышня.