Полежав с полминуты и подождав, пока шум в голове хоть немного утихнет, он приподнялся на локтях. Противников словно ветром сдуло. Или взрывом. С трудом поднявшись на все еще шаткие ноги и держась за каменного гиганта, Айван обвел взглядом вершину холма.

Находящиеся ближе всего глыбы почернели от взрыва, трава в эпицентре выгорела дотла. Подняв взгляд выше, он увидел тела. Двоих, что стояли ближе всего, отбросило на добрые три сажени. Один лежал теперь за опрокинутым камнем лицом вниз, затылок его был весь в крови, второму же, в которого попал шар, досталось еще больше. Его буквально разорвало. Айван разглядел лишь дымящиеся ошметки тела, одной руки и одной ноги не хватало.

Не выдержав зрелища, его вырвало. Он упал на четвереньки и, содрогаясь всем телом, избавился от всего скудного обеда, что добыл в отбросах. Боль заставила его взглянуть на левую руку, в которой он держал самодельный конфигар. Рука, вплоть до запястья, покраснела, кое-где набухли волдыри, ногти на большом и указательном пальцах почернели, зато и ранки от ножа прижгло. Айван сразу вспомнил, как Мурра отзывается о прижиганиях. И правда, прикладывать изжеванную траву куда менее болезненно.

Пошарив взглядом по траве, он нашел обугленную почти до средины деревяшку. О щепках можно было больше не беспокоиться.

Огненный шар – не лучшее заклинание для самозащиты, тем паче на столь замкнутом пространстве и на таком расстоянии, но это единственное боевое заклятие, которое Айван помнил точно, остальное было в украденном гримории. Да даже будь она у него с собой, вряд ли бы ему позволили найти нужный магический стих и зачитать его. Да еще и значение каждого слова надо знать, а переводить времени и вовсе не оставалось.

Хорошо хоть энергии оказалось вложено не так много, иначе можно было и вовсе остаться без руки, а то и без головы.

– Эка ты меня выручил, – раздался вдруг низкий басистый голос. Айван подскочил как ужаленный, морщась от боли в голове, – о камень он приложился тоже не слабо.

Здоровяк в подбитой не по сезону мехом сермяге медленно поднялся на ноги, держась одной рукой за упавший монолит, а второй за голову. Огляделся, щуря одним глазом и тяжело дыша. На том месте, где он упал, остался кровавый след. Он был ранен, причем серьезно. Одежда его слегка дымила, мех подгорел.

Трое людей в черном, оставшихся с ним, лежали рядом. Один, валяющийся дальше всех, вдруг зашевелился и застонал. Бугай неожиданно встрепенулся, выкрикнул нечто вроде гортанно «гха!», рывком оказался возле раненого и всем весом обрушился сверху. Удары кулаками так и сыпались на беднягу, и все по лицу. Брызги крови разлетались при каждых ударе и замахе. От очередного зрелища чрезмерного насилия Айвана вновь врывало, но теперича одной лишь жгучей желчью.

Унявшись, он полез за пазуху здоровой рукой и достал оттуда новый колышек, направив его на незнакомца. Руки его дрожали, как, в общем-то, и ноги, поэтому вряд ли он выглядел устрашающе, но коль здоровяк не дурак, смекнет, что воеже колдовать, не обязательно твердо стоять на ногах.

Вот только колышек был бесполезен. Айван не знал, как это ему удалось сотворить вполне неплохой огненный шар, если раньше у него таковое не получалось, да и не должно было. Но второй раз вряд ли удастся, да даже если и удастся, повторять подобное совсем не хотелось. Но бугай-то об этом знать не знает, а значит, может струхнуть и убраться вон подобру-поздорову. Главное, чтобы не в город.

Поднявшись вновь на ноги, здоровяк осмотрел дело своих окровавленных рук, сплюнул такой же кровавой слюной, и только затем оглянулся, чуть пошатываясь и тяжело дыша.