– Не суетись, подруга, – обронила последняя, – без записи я. Примите?

– О чём речь! Примем, конечно! – откликнулась медсестра с воодушевлением, явно избыточным.

Старушка, однако, выжидательно смотрела на доктора.

Из своей сумки Антон извлёк фонендоскоп с тонометром.

– Садитесь и обнажитесь, Анисья Игнатьевна, – распорядился он.

Старушка присела, демонстрируя высокие шнурованные ботинки. Затем, деловито расстегнув пуговки, приспустила на плечах платье, под которым оказалась кружевная комбинация.

– Достаточно? – осведомилась пациентка.

– Более чем. – Антон прослушал грудь её и спину фонендоскопом. – Как общее самочувствие, Анисья Игнатьевна?

– Голова болит, заду легче, – ответила старушка, хохотнув. – У нас знаешь как? Болят зубы – так разбей губы, наточи крови да помажь брови. Нормально, стало быть.

Родом Анисья Игнатьевна была из деревеньки под Тамбовом, и, хоть последние двенадцать лет благополучно проживала в Москве у сына, прибаутки сыпались из неё точно горох. Главное, всегда к месту.

Измерив старушке давление, Антон удовлетворённо объявил:

– Сто тридцать на восемьдесят. Почти как у космонавта.

Старушка горделиво застегнула пуговки на платье.

– Раньше я, знаешь как? Могу, не могу, а ем по пирогу. Теперь поди уж неделю сижу на кефире да на гречке. А папазол этот, как ты велел, в унитаз спустила. Во как.

Антон в изумлении поднял брови.

– Ушам не верю.

Довольная произведённым эффектом, старушка потупила взор.

– Здорова́ буду – денег добуду. Зарядку начала делать, даже правнука привлекла. А ты думал, слова твои побоку?

Антон лишь руками развёл, а медсестра пробормотала:

– Прямо-таки завидно.

Старушка глянула на неё косо.

– Могла б и ты, да с ленцой, видать. – И посмотрела на доктора. – Разговор у меня к тебе, Антон Алексеевич. Короткий да важный.

Антон взлохматил пятернёй свои кудри.

– Весь внимание.

– С глазу на глаз хотелось бы.

– Не знаю, Анисья Игнатьевна, где бы нам с вами…

Прервала их старшая медсестра терапевтического отделения – пампушечка бальзаковского возраста в накрахмаленном белоснежном халате.

– Доктор Климов, с вещами на выход! – объявила она, стрельнув глазками. – Брагин ждёт, Брагин в нетерпении!

– Татьяна Олеговна, что за срочность? – раздражённо поинтересовался Антон.

Пампушечка в накрахмаленном халате возвела очи к потолку.

– Как говорится, раньше сядешь – раньше выйдешь. Поторопитесь, доктор Климов.

Медсестра Антона всполошилась:

– В чём хоть дело? Этот фрукт, что ли настучал? Которому цефатрин не назначили?

Старшая медсестра выдержала паузу.

– Надежда Фёдоровна, угадывать мысли начальства я не уполномочена. Антон Алексеевич, вы меня слышали. – Шурша халатом, она вышла.

Надежда Фёдоровна погрозила Антону кулаком.

– Ведь я предупреждала!

Антон встал и шагнул к двери.

– Дождётесь меня, Анисья Игнатьевна?

– Да нет, милому гостю домой пора. – Старушка поднялась также. – Перемолвимся словечком по дороге.

Кабинет заведующего терапевтическим отделением располагался этажом выше. Анисья Игнатьевна, проводив Антона до лестничной площадки, посочувствовала:

– Попадёт тебе? – И тотчас посоветовала: – Не кичись, лучше в ножки поклонись.

– Так и сделаю. О чём вы хотели перемолвиться?

Старушка посмотрела строго.

– Ты не женат, верно?

– Вроде бы, – улыбнулся Антон.

– И женат не был?

– Ну и?

Взор старушки выразил осуждение.

– Знаешь, Антон Алексеевич… две головни и в поле горят, а одна и в печи гаснет. Понял к чему веду?

– Понял, Анисья Игнатьевна. Дальше.

Глаза старушки горели.

– Не женат – не человек, холостой – полчеловека. Что думаешь об этом?

– Думаю, народной мудрости на сегодня с меня достаточно. Пойду, начальство ждёт.