В поликлинике, в родном 23-м кабинете, медсестра Надежда Фёдоровна, распахнув форточку, смотрела на облака в небе.

– Погода – хоть помидоры сажай, – изрекла она после обмена приветствиями. Притом лицо её, симметрично разделённое прямым пробором, выражало непреклонное благочестие. – На дачу бы сейчас. Навозом конским запастись – и в грядку.

С этим Антон легко согласился. В белом халате, откинувшись на спинку стула, размышлял он о Севиной просьбе. Отказ её выполнить оставлял неприятное послевкусие, но альтернативы Антон не видел: по собственным ощущениям, он был ещё не готов любой трудный случай излечивать наверняка.

Пациентов, ждущих приёма, с утра не было.

– Пятница, – прокомментировала медсестра. – Открывать больничный лучше с понедельника. Народ у нас смекалистый.

Антон согласился с этим.

Далее Надежда Фёдоровна завела речь о своих внучатах. Трудно, мол, воспитать детей умными и здоровыми, когда родители их (сын медсестры и дочь) ни особым умом, ни здоровьем не отличаются.

С этим Антон согласился безоговорочно.

Наконец, явилась пациентка. Лет за сорок – невзрачная, тихая, но с достоинством. Королевским жестом она вручила медсестре свою амбулаторную карту.

– Могу я померить давление?

Около двух лет с предсказуемой периодичностью наблюдал Антон вегетососудистую дистонию, с которой женщина эта, судя по всему, расставаться не желала. Однако не хныкала, бюллетень не требовала – лишь проверяла давление и глотала лекарства, как бы намекая доктору: это всё, что от вас требуется, с остальным – справлюсь сама. Что ж, подобная стратегия была лучше, чем никакой.

– Конечно, Эльвира Борисовна. – Антон подвинул стул. – Присядьте и закатайте рукав.

– Вы помните моё имя. – Голос пациентки прозвучал на грани слышимости. – Я польщена, Антон Алексеевич.

Сочинять гламурный ответ Антон поленился. Он просто измерил пациентке давление и объявил:

– Сто тридцать на девяносто. Корвалдин, как обычно?

– Да, как обычно, – столь же тихо подтвердила дама. И, когда Антон выписывал рецепт, промолвила: – Хорошо выглядите, доктор.

Антон пожал плечами. Что-то она сегодня расчирикалась.

Не менее удивлённая медсестра проявила вдруг куртуазность:

– Вы тоже выглядите неплохо.

– В сравнении с покойницей, – отреагировала пациентка, причём на сей раз её голос окреп.

Возражать Антон не стал принципиально.

– Заходите, Эльвира Борисовна, – протянул он женщине рецепт. – Если что – вызывайте на дом.

Благодарность Эльвиры Борисовны была столь тихой, что расслышать её практически не удалось. Стоило этой пациентке выйти, как в кабинет ворвался усач в плаще и с портфелем.

– Здрасьте вам! – гаркнул он молодцевато.

– Куда в верхней одежде?! – рявкнула в ответ медсестра. – Ну-ка, выметайтесь!

Господин в плаще, усы которого свисали до подбородка хохотнул.

– Я же не больной, я только хочу…

– Больной, здоровый – марш в гардероб! – Медсестра привстала в гневе. – Здесь вам не базар-вокзал, мужчина!

Усач вытянул из-за спины букет алых тюльпанов.

– Я только хочу вас поблагодарить, – шагнул он к медсестре. – Вы маму мою кололи, вчера закончили. Кудрявцева Елена Родионовна, помните? Рука у вас лёгкая, спасибо.

Надежда Фёдоровна зарделась как маков цвет.

– Да ладно, ничего особенного…

– Особенная – вы! – Усач положил букет на стол и приоткрыв портфель, глянул на Антона. – Ничего, что я напрямик? Рад бы обставить поделикатней, но, блин… время!

– Нет проблем, – сказал Антон. – Действуйте.

Усач извлёк из портфеля солидную коробку конфет.

– Вот, мама желает вам сладкой жизни. – Он поцеловал Надежде Фёдоровне руку. – Извините, что не снял плащ.