– Мои собственные.

– Выдуманные?

– Скорее утрированные. А какие еще художники тебе нравятся?

– Мне мало кто нравится, – ответила она и отгородилась.

Замкнутая и настороженная девочка. Свет из окна, падая на ее бледное лицо, побелил его еще больше и усилил ее внешнюю хрупкость. Выглядит ранимой, прикрывается насмешками, а в душе, похоже, сильнее, чем кажется.

– Начнем? – спросила я.

– О’кей. – Она выпрямилась и замерла, точно я все-таки приказала ей не двигаться.

Чтобы она чувствовала себя комфортнее, я придумывала темы для разговора. Она отвечала – лаконично, с тем же хмыканьем, но охотно, и мне удалось составить о ней более объемное мнение: крепкая, вдумчивая, но ершистая. В ней также угадывалась печаль – возможно, из-за ее безжизненной руки.

Вскоре ей наскучило болтать, и следующие полчаса прошли в молчании. Нарушать его я не стала – пусть будет тишина, если ей так легче. Натурщицей она оказалась идеальной: застыв, сидела в одной и той же позе и смотрела в окно. А за окном полз по небу клочок жидкого облака. Полз, полз и растаял.

– У вас есть сайт? Хочу посмотреть ваши картины, – прервала она молчание.

– Есть. Правда, я его давно не обновляла, но мои работы можно найти в Интернете.

– В соцсетях?

– Нет, на разных сайтах. В соцсетях меня нет, я держусь в тени. Как говорит моя подруга, я отстала от времени, сейчас там все, а я не люблю.

– Мой папа тоже не любит. Если бы не его бизнес, он бы там не крутился, а моя сестра с утра до вечера там торчит. Когда Интернет не работает, у нее истерика.

– Она тебя старше, младше?

– Старше на четыре года, мне тринадцать.

– У тебя есть друзья? – спросила я, перейдя черту, за которую обычно не переступаю со своими клиентами. Личных вопросов им не задаю. Но эта девочка меня чем-то тронула, и мне хотелось узнать ее получше.

– У кого их нет?

– Бывает, что их нет.

– А у вас есть?

– Есть.

– Та подруга, которая говорит, что вы отстали от времени?

– Не только, есть еще друзья, а моя подруга, кстати, тоже художница.

– И тоже рисует цветы? – снова хмыкнула она.

– Нет, логотипы.

– Круто, – сказала Кристина, опять не ответив на мой вопрос.

Несмотря на ее ершистость, в чем-то показную, девочка вызывала симпатию. В ней чувствовалась одиночка – не в смысле, что всеми брошенная и без друзей, а сама по себе. Одиночка по своей сути. Впрочем, любой человек, кем бы он ни был, всегда одинок… Опять ненужные рассуждения забивают голову. Толку от них ноль. Ну пофилософствую я, а дальше что? Ничего от них не меняется.

– Я тоже хочу уметь рисовать. Научите? – спросила Кристина.

– Научу, если твоя мама не будет возражать.

– Она будет, поэтому я вас прошу. Она отказывается нанять мне учителя рисования, говорит, что мне это не нужно.

– Ты хочешь стать художником?

– Хочу попробовать. Так вы научите меня рисовать?

– Давай позже это обсудим, – увильнула я.

Вмешиваться в личную жизнь клиентов не в моих правилах. Мое дело прийти, выполнить свою работу, любезно поболтать о какой-нибудь ерунде и уйти. Разочаровывать Кристину не хотелось, но ситуация щепетильная. Вести с ней уроки за спиной матери исключалось.

– Если вы думаете, что у меня не получится из-за моей руки, я умею все делать левой. Я могу к вам приезжать и платить буду, деньги у меня есть, папа мне дает и не проверяет, на что я их трачу. Я немало накопила.

– Дело не в этом…

– Как продвигается работа? – не дала мне закончить Марго. Войдя в комнату, она прямиком направилась к портрету. Критически поизучала его минуту и сказала, что получается неплохо, но цветы следует сделать ярче.

– Сделаю, это только начало, – взбрыкнулась я про себя, но виду не подала. С клиентами приходится держать себя в руках, а то выгонят, не заплатив. Зарабатывать бы только чистым искусством, без чьих-либо указаний и требований, быть свободным художником и творить, творить, творить! Нравится – покупайте, не нравится – не покупайте. Когда-нибудь так и произойдет. «Дуреха-мечтатель», – сказала бы Нора.