Начальник лишь быстро взглянул на тело жертвы. Оно не было так безобразно разорвано, как предыдущее, но инспектор точно знал, что это Потрошитель. Только он мог так искусно перерезать горло, только он умел делать это так превосходно, без ошибок.

– Смотреть тут нечего, – крикнул Абберлайн. – С ней мы сделать ничего не сможем, а вот преступник может быть недалеко. Все на поиски! Приказываю арестовывать каждого, кого встретите!

Сонные полицейские разделились и исчезли в переулках Уайтчепела. Большинство из них просто шатались, равнодушно заглядывая в тёмные окна домов. Лишь немногие действительно пытались помочь расследованию, но это тоже ни к чему не приводило. Поиски не давали ничего, но всё изменил Эдвард Уоткинс. Нет, он никого не арестовал, скорее нашёл ещё одну ошибку полицейских, а именно новое тело. Пара минут, и все были уже здесь. Злой Абберлайн сразу понял, что убийцу им больше не достать. Слишком поздно. Несбит видел тело, он дрожал от страха, не знал, что с человеком можно сотворить такое: горло перерезано, лицо изуродовано, кишечник вытянут через правое плечо, другая его часть лежала не земле, живот втянут – было понятно, что там нет не только кишечника. Абберлайн присел рядом с жертвой.

– К чёрту. Уходим. Больше мы ничего не сможем поделать, тело уже остыло.

Он хотел встать, но заметил надрезанное ухо и вспомнил. Вчера он получил письмо, якобы от убийцы, кроме всякого бреда и подписи “Джек-потрошитель”, автор заявил, что отрежет ухо следующей жертве. И всё же это никак не двигало расследование.

Неизвестно откуда выбежал мальчик лет пяти. Он мельком взглянул на тело, но не придал ему особого значения. Дети Уайтчепела видели вещи и похуже. Он побежал в сторону Артура.

– Живо уберите его отсюда! – кричал Абберлайн. – Живо уберите!

Мальчику было плевать на крики инспектора, он бежал к Артуру, минуя полицейских. Наконец, когда он остановился, жестом попросил Несбита нагнуться к нему.

– Что случилось, мальчик? – Артур, казалось, спросил совсем искренне.

– Дядя полицейский, пожалуйста, не дайте ему убить мою маму. Ей и так плохо живётся, – глаза мальчика были готовы пустить слезы в любой момент, но ему удавалось сдерживать их.

– Не дам, малец.

– Клянётесь?

– Клянусь, – сразу же ответил Артур.

Мальчик еле заметно улыбнулся и убежал, не дав остальным полицейским прикоснуться к себе.

– Это сражение мы проиграли, господа, – с сожалением известил Абберлайн. – Пора звать на помощь летучий отряд. Возвращаемся в участки.

Полицейские шли, продолжая всматриваться в окружение. Стены ветхих домиков словно смеялись над ними. Это не место для них, не место для закона. Здесь правит человеческая злость, страх и зависть. Царство нищеты и смерти у самого бока Большого Лондона. Словно опухоль, которая с каждым днём только растёт. Ист-Энд не исцелить законом. Он должен вылечить себя сам.

В одном из переулков они заметили кусок окровавленного передника, точно такого, как тот, что был на второй жертве, найденной сегодня. Он лежал в дверном проёме, а рядом красовалась кривая надпись, сделанная мелом. Она гласила что-то вроде: “Евреи – не те люди, которых нельзя ни в чём обвинять”. Это могло быть связано с арестом Джона Пайзера, который широко осветила пресса, вероятно кто-то всё-таки поддерживал решение полиции задержать его. Так или иначе, надписи не предали особого значения и вскоре стёрли.

На следующий день стали известны личности жертв. Ими оказались Элизабет Страйт и Кэтрин Эддоус, проститутки.

8.

16 октября было очень дождливо. Инспектор Абберлайн сидел в своём кабинете и смотрел в окно. Картина, изображавшая рыцаря и крестьянина, выглядела ещё более жутко, нежели обычно. Дождь лил не переставая, но солнцу иногда удавалось пробиваться через тучи. По улице ходили бедолаги, которых судьба вела через ливень. Среди них шёл человек, которого инспектор, мягко говоря, не любил. Джордж Ласк был назначен председателем комитета бдительности Уайтчепела и решил, что теперь может приказывать полиции. Инспектор знал, что он пришёл к нему. Абберлайн слышал крики, а затем и тяжёлые шаги Ласка. Он вошёл без стука, весь мокрый, в грязной обуви. Подошёл к инспектору, оставляя за собой след из грязи, которую Абберлайн не заметить не мог. В руках у него была деревянная шкатулка.