Мрак, которому нечего было делать, догрыз последнюю кость, тоскующим взглядом окинул горку хвороста, зря Таргитай пыхтел, хомячился, отступил и снова исчез. Таргитай перевел дыхание. Мрака нет, Олег занят дубами, можно надудеться всласть, а потом удивить песней, что вроде бы взялась вот так просто, из ниоткуда…

Олег непонимающе уставился на молодого кабанчика, тот лежал, подтекая кровью, у его ног. В сторонке быстро одевался Мрак. Лишь когда набросил через плечо широкую ременную перевязь с секирой в петле, облегченно вздохнул:

– Без штанов ниче, а вот без секиры – как голый.

Олег оглянулся на стену дубов. Те хранили презрительное молчание. Ветви поднялись, только листочки слегка колыхались, торопливо сбрасывали влагу, тем самым спасая деревья от перегрева. А по стволам, он чувствовал, из глубин земли поднимаются ведра и ведра ледяного сока, охлаждая мысль, делая ее трезвой, холодной, отстраненной.

– Мрак, – сказал он с досадой, – ты так подкрался…

– Я? – изумился Мрак. – Я так топал, что вздрагивали и ругались все муравьи в пнях!.. Видать, становишься совсем умным, Олег. Скоро вовсе оглохнешь, спотыкаться начнешь.

Таргитай прибежал, с восторгом оглядел кабанчика:

– Он уже спотыкается. Барсука есть не стал.

Мрак оглянулся на кучу обглоданных костей:

– Что, волкам скормили?

Олег сказал язвительно:

– Зачем волки, у нас есть Таргитай.

Таргитай сказал обиженно:

– Мрак, чего он… Сырое – разве еда? Съел кое-как, чуть не удавился. Вон шерсть из ноздрей лезет!

– Так ты с шерстью…

Обиженный Таргитай, их не переспоришь, все не так понимают, вытащил дудочку и лег на траве в сторонке, заиграл, лениво перебирая отверстия на своей палке с дырками. Песня выползала тягучая, как мед на солнышке из переполненного дупла, стекала по стволу, приманивая бабочек, жуков, муравьев…

Мрак усмехнулся, вытряхнул из мешка с десяток груш.

– Ешь. Я как чувствовал, что тебя сейчас на мясо с кровью не тянет.

Олег машинально взял грушу, ноздри дрогнули, улавливая запахи, и тут же груша оказалась в крепких зубах, захрустело, брызнул сок. Мрак довольно посмеивался, сел. Секира оказалась в его руках, он задумчиво осмотрел лезвие, огляделся в поисках камешка, подправить бы, всегда можно сделать еще острее.

Жалобная мелодия перешла в задумчивую, Таргитай старательно дудел, направив конец дудочки в небо. Мрак смерил его долгим задумчивым взглядом:

– Иногда мне кажется, что это не он дурак, а мы.

– Почему? – спросил Олег.

Мрак скривился:

– Потому что у тебя всегда это «почему», а ответы не всегда те, какие хочется. А наш Тарх еще ни разу не спросил «почему». Ему всегда все просто и ясно. Может быть, и Род не самый последний дурак на свете, что сотворил мир. Может быть, в этом какая-то высшая мудрость…

Олег поморщился:

– Мы знаем, что сила – уму могила, что сила и ум в одном теле не уживаются… Чем человек сильнее, тем обделеннее умом. А ум лучше всего развивается в теле немощном, а еще лучше – в искалеченном. Так что, выходит, боги еще глупее людей, раз они сильнее! А самый большой дурак – Род, так как самый сильный из богов.

Мрак слушал-слушал занудные рассуждения Олега, которому обязательно надо докапываться до сути, неожиданно согласился:

– Судя по тому, что сотворил, похоже.

Олег оглянулся на Таргитая. Тот лежал на спине, синие глаза бездумно уставились в такое же синее небо, пальцы перебирали дырочки на чертовой дуде, оттуда вырывались сиплые звуки вперемешку с отвратительным визгом, но Таргитай дудел старательно, даже покраснел от натуги, а щеки раздувал, как ребятишки раздувают лягух, воткнув им в задницу соломинку.