Из всего этого потока брани ошеломленная Соня поняла только последнюю фразу. Она сильно побледнела и до крови закусила губу.

– Откуда вы знаете?

Когда-то давным-давно Кирилл, выпив немного лишнего, приревновал ее к своему другу и ударил по лицу. Удар был такой силы, что Соня чуть не упала. Потом они страшно поругались, Кирилл просил прощения, но она так и не смогла забыть чудовищного унижения и отчаяния, охватившего ее в тот момент.

Еще много лет эта безобразная сцена снилась Соне, и тогда она плакала во сне. В одну из таких ночей и разбудил ее Герасимов.

– Любимая, проснись. – Юра тормошил ее за плечо. – Ты плачешь. Что тебе приснилось, девочка моя?

Софья открыла глаза и, еще сонная, все ему рассказала. И сколько лет подряд видит этот кошмар и какую невозможную боль до сих пор приносят эти воспоминания. И даже музыка, звучавшая в тот момент на вечеринке, навсегда застыла в памяти.

– Мне Юраша рассказывал. Он мне всегда говорил, что тебя, шлюху, только кулаками учить надо.

– А Юра-то где? – У Сони от высокой температуры заложило уши, она слышала все словно через ком ваты. Слышала, но ничего не понимала.

– Вот бесстыжая. – Казалось, Нина Евгеньевна сейчас кинется с кулаками. – Уехал Юрочка в свадебное путешествие с женой. Помирились они и уехали, еще вчера утром. В Египет. А ты – дрянь бессовестная, не ходи сюда больше, и оставь моего сыночка в покое. А не то полицию позову.

И оттолкнув Соню, с грохотом захлопнула дверь. Постояв еще пару секунд перед квартирой, собралась с силами и начала спускаться вниз. В то же мгновение оглушительный шум, казалось, разорвал Сонину голову, и, застонав, она опустилась на ступени.

Только спустя полчаса Соня добралась до дома. Не снимая обуви, прошла в ванную и прямо в одежде влезла под горячий душ. Ее колотила лихорадка, лицо горело, но согреться Соня никак не могла. Она стояла в прилипшей к телу футболке и джинсах с закрытыми глазами под струями обжигающей воды и старалась ни о чем не думать.

«Потом, все потом».

Завернувшись в махровое полотенце, Соня прошла на кухню и выпила целую горсть таблеток – от температуры, простуды и антибиотик, даже не задумываясь, совместимы ли они. Потом медленно, как во сне, поплыла в комнату и открыла шкаф в поисках теплой одежды. Ее до сих пор сильно знобило.

Половина секций в шкафу была пустая – не хватало Юриной одежды. Если бы только Соня догадалась посмотреть здесь вчера вечером, ничего этого бы не произошло. Ни ужасной поездки в больницу, ни встречи с несчастным умершим, принятым Соней за Герасимова, ни изматывающей прогулки по утреннему промерзшему городу и, наконец, не было бы этой безобразной сцены, окончательно ее доконавшей, в подъезде Юриных родителей. Но она не посмотрела.

«И все случилось как нельзя хуже». Соня продолжала рыться в шкафу, пытаясь найти любые теплые вещи. Как назло, ничего под руку не попадалось. Спустя несколько минут она наконец-то догадалась, что Юра, собирая свои шмотки, «случайно» прихватил и некоторые ее. В частности, новый ангорский свитер и пуховик, который ей недавно подарил отец. Соня его только один раз и померила. Юра тогда пообещал купить под него красивую вязаную шапочку.

«Теперь он купит ее жене, как раз под обновку».

Она с ненавистью захлопнула дверцу.

«Черт, ну и дура же я. Он же вчера утром потащился на работу с огромной сумкой, а когда я спросила: «Что там?» – сказал, что нужно вещи в химчистку забросить. Видимо, Герасимов рассчитывал отделаться от меня без объяснений и скандалов. То есть когда я через некоторое время, по его замыслу, должна была обнаружить пропажу, его уже нельзя было найти. Насколько я поняла, Юра в это время был на пути в аэропорт с законной женой».