Следовало бы знать.

На записке, оставленной для Тривейна в аэропорту, значилось его имя и номер телефона. Было около четырех, когда Тривейн набрал номер, полагая, что звонит на коммутатор. Однако выяснилось, что это прямая линия в Белом доме. Странно: когда он там работал, помощники президента не оставляли номеров своих прямых телефонов.

– Через коммутатор вы бы не дозвонились, – объяснил ему Уэбстер. – Слишком много звонков...

Это объяснение несколько встревожило Тривейна: не стоило говорить о столь незначительной детали. К тому же коммутатор в Белом доме работал без перерывов.

Уэбстер предложил встретиться после обеда в коктейль-холле отеля, где остановился Тривейн.

– Кое-что обсудим перед завтрашней встречей с президентом. У него мало времени, и он хочет встретиться с вами между десятью и половиной одиннадцатого. Точное расписание на завтра будет у меня через час...

Тривейн вышел из кабины и направился к выходу из аэропорта. Он захватил с собою только одну смену белья, и теперь ему предстояло убедиться, быстро ли работает прачечная в отеле: ведь впереди аудиенция в Белом доме.

Почему президент пожелал с ним встретиться? Не преждевременно ли? Ведь формальности, связанные с его назначением, еще не закончены. Может быть, президент в личной беседе хочет подтвердить заявление Болдвина о том, что подкомитет будет стоять над самой высокой в стране инстанцией?

Если так, то завтрашняя встреча – весьма благосклонный жест со стороны президента.

– Здравствуйте, мистер Тривейн! Тривейн повернулся на голос и увидел Марио де Спаданте.

– Вас подвезти? – спросил тот.

– Мне не хотелось бы затруднять вас, мистер Спаданте! – ответил Тривейн. – Я возьму такси.

– О каком затруднении вы говорите? Вот моя машина... – Спаданте указал на стоящий с ним рядом длинный темно-голубой «кадиллак».

– Благодарю вас, мистер Спаданте. Вы очень любезны... Водитель открыл одну из задних дверей, и Тривейн вместе с Марио уселись в машину.

– Где вы остановились?

– В «Хилтоне»...

– Прекрасно! Как раз по дороге... А я буду жить в «Шератоне».

Судя по «кадиллаку» – телефон, бар, телевизор и стереоустановка, – Марио де Спаданте прошел после Нью-Хейвена длинный путь.

– Прекрасная машина!

– Если желаете увидеть танцующих девочек, нажмите вон ту кнопку! Мне лично не очень нравится эта машина, слишком уж она пижонская. Впрочем, она принадлежит моему кузену.

– У вас много кузенов...

– Да, семья большая... А я... Я всего лишь человек, преуспевший в строительном бизнесе.

Де Спаданте рассмеялся веселым, заразительным смехом.

– Семья! – продолжал он. – Чего только обо мне не пишут, Бог мой! Того и гляди, состряпают фильм...

Нет, я не настолько глуп, чтобы утверждать, будто мафия – всего лишь выдумки. Но смело могу сказать: встреться мне мафиози, я бы вряд ли догадался, кто он такой...

– Им приходится торговать газетами, – сказал Тривейн то единственное, что удалось в данный момент придумать.

– Да, конечно... Знаете, мистер Тривейн, моему младшему брату приблизительно столько же лет, сколько вам. Так вот, он приходит ко мне и спрашивает: «Что это такое, Марио? Неужели все это правда?» И знаете, что я ему отвечаю? «Ты знаешь меня, Оджи, вот уже сорок два года, – говорю я ему. – Разве мне легко досталось все, что я имею? Разве я не бегал по десять часов в день, стараясь сбить цены, уговорить всякие там союзы и вовремя уплатить долги? Ха... Да будь я тем, за кого меня принимают, нужно было бы всего лишь снять телефонную трубку, и мне тут же принесли бы деньги прямо домой! А я вместо этого мотаюсь по банкам!»

– Однако видно, мистер Спаданте, что вы весьма преуспели!