«К[нязь] Трубецкой и другие его единомышленники напрасно полагали меня разделявшим их образ мыслей. Если соглашался я с ними в суждениях о нравах, новостях, литературе, это еще не доказательство, что и в политических моих мнениях я с ними был согласен…»
В завершении размышлений на эту тему Борис Башилов указал:
«Против Грибоедова подозрения возникли, и он был арестован. Но следствие доказало полную непричастность Грибоедова, и он был освобожден. Грибоедов был выпущен “с очистительным аттестатом” 2 июня 1826 года, через четыре дня был принят Николаем Первым вместе с другими оправданными чиновниками. Грибоедову, как и другим оправданным, было выдано двойное жалованье. В письме к Одоевскому Грибоедов пишет:
«Государь наградил меня щедро за мою службу».
Ну и еще один факт, который привел Борис Башилов. Он касается попытки Льва Толстого создать роман о декабристах. Ведь широко известно, что Лев Николаевич сначала начал именно роман «Декабристы», но потом бросил его и написал широко известный роман «Война и мир».
Борис Башилов отметил:
«Исторического романа “Декабристы” Л. Толстой, по тонкому замечанию В. Розанова, не кончил по великой пустоте сюжета. Все декабристы суть те же “социал-женихи”, предшественники проститутки и студента, рассуждающих о небе и земле. Хоть и с аксельбантами и графы. Это не трудовая Русь: и Толстой бросил сюжет…»
Что же касается взглядов на русскую действительность, свидетелем которой он был, то, по словам Бориса Башилова, «Грибоедов так же, как и Пушкин, с тревогой смотрел на все расширяющуюся пропасть между образованным обществом, усваивавшим все больше и больше европейскую идеологию, и массами народа…»
И далее мыслитель отметил:
«Грибоедов писал в “Загородной прогулке” (в 1826 г.): “… Родные песни! Куда занесены вы с священных берегов Днепра и Волги?.. Прислоняясь к дереву, я с голосистых певцов невольно свел глаза на самих слушателей-наблюдателей, тот поврежденный класс полуевропейцев, к которому я принадлежу. Им казалось дико все, что слышали, что видели: их сердцам эти звуки невнятны, эти наряды для них странны. Каким черным волшебством сделались мы чужие между своими?.. Народ, единокровный, наш народ разрознен с нами и навеки!..”» В. Розанов верно отмечает в «Уединенном», что «вообще семья, жизнь, не социал-женихи, а вот социал-трудовики – никак не вошли в русскую литературу. На самом деле труда-то она и не описывает, а только “молодых людей”, рассуждающих “о труде”. Именно женихи и студенты; но ведь работают-то в действительности – отцы. Но те все – “презираемые”, “отсталые”, и для студентов они то же, что куропатки для охотника».
«…увлекала самого бесстрастного зрителя»
Два выдающихся поклонника погибли, а Телешева продолжала восхищать публику. Карл Брюллов – художник, которого называли «Пушкиным в поэзии», – запечатлел балерину в картине «Итальянка у фонтана».
Орест Кипренский писал с нее Зелию. Если быть точной, полотно называется «Портрет танцовщицы Е.А. Телешевой в роли Зелии». 1828 год.
Когда художник работал над портретом, Михаила Андреевича Милорадовича уже не было в живых, а Александру Сергеевичу Грибоедову оставалось жить меньше года…
Портрет танцовщицы Е.А. Телешовой в роли Зелии. Художник О.А. Кипренский
Портрет передает необыкновенную привлекательность балерины.
Вспомним…
Успехи на сцене следовали за успехами. В 1827 году Телешева получила звание придворной танцовщицы. О ее таланте один из современников писал: «…При самой очаровательной наружности имела она столько чувств и игры, что увлекала самого бесстрастного зрителя».