В его светлых суетливых глазах я приметила иссякнувшее в конец терпение, и дядя принялся мерить шагами комнату вдоль расставленных стульев. Тереза, сверкая белыми зубами, порхала из столовой с горячими блюдами, лишний раз улучая момент приобнять меня или поцеловать в макушку. Тётя Адалия тоже нервничала, но виду не подавала. Антонио и Доротея сдержанно поджидали за столом, то и дело поглядывая на часы.

Мы обождали ещё пятнадцать минут.

– До чего же невоспитанный, – сердито отозвалась тётя Адалия, – точно вырос в диких джунглях! В конце концов всему есть предел! Время ужина было оговорено, может он и вовсе не придёт… Давайте приступим к трапезе. Да благословит Господь пищу нашу насущную.

Она прочла короткую молитву, в обязательном порядке читаемую до вкушения пищи. Во время прочтения вся семья склонила головы, соединив ладони вместе, и с прилежанием слушала искренние речи тёти. Когда настало время перекреститься, завершая священный ритуал, в дверь позвонили, и Тереза ринулась открывать.

Молодой гость, стоящий на пороге, выглядел не старше тридцати лет и бросался в глаза одеянием неместного стиля и пошива: тёмный сюртук, светлые брюки и шёлковый жилет облагораживали подтянутый силуэт. Войдя, он небрежно снял шляпу с короткими полями и, передав её Терезе, любезно поздоровался. Гвидиче разом встали; дядя Джузеппе и Антонио подали ему руку, а тётушка Адалия изящно поцеловала гостя в обе щеки.

– Caro^>7, как я рада! Вознесём хвалу небесам за такого чудесного гостя!

С интересом глядела я на обряд радушного приветствия, и сперва он показался очень милым. Враждебность тёти в отношении гостя улетучилась. Она держалась обходительно, не давая повода заподозрить, какое презрение терзает её душу при одном упоминании о нём.

Гость снисходительно улыбнулся. Тётушка пригласила его занять свободное место справа от неё, и мы приступили к ужину в напряжённой атмосфере. Горячие блюда сменились холодными закусками, и тогда завязалась странная беседа.

– Благодарю, – без экспансивности сказал гость, – ужин был отменным.

Он улыбнулся. Трудно подобрать слова, могущие донести читателю меткие представления, что представляла из себя та улыбка. Она состояла из превосходства и назидания, но в то же время считалась бы милой, не присутствуй в серо-голубых глазах блеск, унижающий достоинство. И что самое неприятное: при взгляде на неё чувствуешь себя абсолютным глупцом. Однако, тетушка не смутилась его улыбкой, всем своим видом показывая, что скудный комплимент гостя пришелся ей по душе. Она расцвела, обнажая в бледных глазах искру девичьего задора.

– Caro, ты же знаешь, я не люблю хвалу! – тётушка Адалия провела рукой по серым волосам. – Святая обязанность женщины уметь порадовать мужчину вкусным яством.

Я поняла, что её ответ был отнюдь небескорыстным. Непонятно откуда возникшая скромность указывала на то, что тётя не восполнила утробы тщеславия и нарывалась на очередную похвалу. Но гость оказался скуп на доброе слово.

– Так женщины созданы, чтоб удовлетворять желания мужчин? – высокомерно сказал он. – Звучит примитивно.

Тётя Адалия заметно смутилась.

– Разумеется нет!

– Но вы утверждаете обратное. И на том настаивает Библия, ведая о сотворении сперва Адама и только потом Евы.

Вмешался дядя Джузеппе.

– Сынок, подобные разговоры портят ужин…

– Я его не начинал, – спокойно продолжал гость, не убирая усмешку с лица, – я всего навсего сказал, что ужин был отменным, без намёка на вытекающие.

Все как-то приметно оживились, в особенности Антонио поменялся в лице. Благородный нос через широкие ноздри шумно выдыхал воздух. Черные глаза блестели, создавая своим блеском конкуренцию густой копне вьющихся до плеч волос. Доротея медленно пережёвывала мясо, смотря то на гостя, то на тётю, и выглядела шаблоном необычайной женственности – ей хотелось подражать. Она располагала к себе не только красотой и округлыми формами, правильно подчеркнутыми шелковым смарагдовым платьем – в её характере утвердились покладистость и манеры, достойные светского общества, что, на мой взгляд, и завоевало сердце Антонио. Сам же итальянец по натуре прослыл неуступчивым и вспыльчивым человеком.