Только вот я не могла. Я отказывалась от рабочих проектов только тогда, когда обострялись внутренние противоречия, когда я была не в ладах с самой собой. Если я не делала этого, то вся работа становилась мне отвратительной. Как я могу работать, если не знаю, кто я и зачем мне это.

Поэтому я избавлялась от проектов и оставалась наедине с собой. Я думала, гуляла, пила кофе одна, ходила в кино одна, читала, смотрела дома артхаусные фильмы или, наоборот, легкие комедии – в зависимости от состояния. Читала на английском и французском, листала учебник испанского. Убиралась, готовила. Если могла, рисовала. Все это не было тратой времени и денег – в смысле упущенных возможностей. Это было необходимостью.

Во всех остальных случаях я делала много проектов. Да, я могла свалить все финансовые аспекты своего существования на Олега. Теоретически могла, а практически – это спровоцировало бы очередной срыв.

Периоды, когда я отдыхала, заканчивались именно тем, что я начинала презирать себя за то, что не зарабатываю денег, не выстраиваю фундамент собственного благополучия. Чтобы одна тоска не сменялась другой, я срочно брала работу.

Будучи на полном обеспечении жениха, я бы была полностью разбалансирована, ощущала бы собственную никчемность, бесполезность. Бессмысленность всех усилий, полное поражение. В общем, это было бы равносильно пуле в лоб.

Это с одной стороны. А с другой, я не любила свою работу.

Точнее, ненавидела систему. Если я делала что-то хорошо, то только забывая о том, для кого и для чего все это делаю.

Все шло по обычному сценарию: сначала ты полон надежд и стараешься изо всех сил. А потом оказывается, что все это искусственная конструкция. Модель, которая никогда не сможет работать. Просто мода на Интернет, инновации и все в этом роде. Странные проекты, не имеющие шансов, странные люди, выбивающие деньги под то, что не имеет шансов. Странные люди, финансирующие проекты. Имитация деятельности. Симуляция. В какой-то момент – развал.

А потом – все по новой, с другими людьми или с теми же за другие деньги.

Когда-нибудь меня спросят: где ты была, что сделала? То, чего уже нет, и еще другое, оно развалилось, и вот то, помните? Но ничего не осталось. Деньги потрачены, а жизнь утекла сквозь пальцы. Я пыталась обманывать себя, просто зарабатывать, но мне было противно. Я решила, что это временный вариант, что честнее мыть полы или работать в магазине.

Каждый раз, когда я заходила в McDonalds выпить кофе и видела очередную уборщицу родом из СНГ, старательно оттирающую полы, которые тут же будут испачканы, или расплачивалась в супермаркете за покупки, меня не покидала мысль, что при другом раскладе они могли бы так же, как многие знакомые, работать в офисе, получать зарплату, обедать и ужинать в кафе, ездить на каникулы и выкладывать фото в социальные сети.

То, чего я насмотрелась, позволяло сказать: замени тех людей на этих, немного поучи – и ничего не изменится. Но почему-то эти люди получали гроши, жили непонятно где и непонятно как умудрялись питаться, отсылая большую часть заработка на родину.

Можно было утешиться мыслью, что бардак сейчас везде и нужно выбирать – либо быть сопричастным к чему-то стоящему, например работать над проблемами миграции в одной из дочерних организаций ООН, как одна моя знакомая, получая где-то 50 тысяч в месяц, либо заниматься мартышкиным трудом из-за денег.

Олег считал, что мне повезло – интересная творческая работа. Но просто он не смотрел вглубь, занимался своим предпринимательством, а во все остальное не погружался. Он вообще жил в иллюзиях: думал, что хипстеры – это креативно, а творческая деятельность достойна уважения. Из-за этого у нас разгорались споры.