Так и не выловив Серебряного Ротана в очередной раз, он уезжал в поисках своей второй половины, чтобы жизнь его, в конце концов, получила должное и соответствующее его представлениям завершение.

Старуха, как она давно привыкла, оставалась вдвоём со своим неучёным чёрно-белым постояльцем. Кот больше не ревновал её, так как было не к кому. Он запрыгивал к ней на грудь, если старуха, приняв таблетку, ждала, когда боль отпустит и её изношенное сердце успокоится…

Но проходила долгая в этих краях зима, и старик снова появлялся на пороге. И опять выходил он на берег заросшего пруда, закидывал удочку и ждал… ждал своей удачи.

И вот она улыбнулась ему!

– Ну что, отпустить тебя? – заигрывающе обратился к Ротану старик.

– А взамен? – вопросил серебряный невольник по-человечьи. – Умную, красивую, покладистую, заботливую, ласковую и вообще имеющую все женские достоинства?

– Какой ты догадливый, – не переставал шутить радостный от удачи старик. – Раньше бы ты попался мне!.. Так что?

– Что? – на секунду задумался Серебряный Ротан, а потом устало выдохнул: – Лучше отдай меня коту.

Ольге Мариничевой

Мягкий солнечный свет пронизывал всю белоствольную рощу, обрамлённую густыми елями и невысокими пышными соснами. Вдали под косогором нежно голубела гладь озера, его противоположный берег едва виднелся.

Между кустов то тут, то там протянулись паутиновые сети, длинными щупальцами цеплявшиеся за ветки соседних деревьев. Человек или зверь, проходивший здесь, неизбежно натыкался на незаметные липучие нити, рвал их и нарушал колесовидные тенета, уготованные для более мелких жильцов или гостей рощи.

Зверья в этих местах почти не водилось, но вот люди, приходившие сюда для сбора грибов или земляники, а осенью – шиповника или калины, невольно вели разрушительную работу.

Чёрный Паучок с белыми пятнами в виде креста на спине раздражался на виновников поломок своих творений, очень страдал и стремился протянуть паутинку как можно выше.

– Но ведь в одинокую нить на высоте никто не попадёт, – убеждали его дружественно настроенные паучки. – Какой смысл в твоей работе?!

– Поймать муху или комара – не такая уж важная задача, – отвечал Паучок. – Преодолеть свои ограниченные возможности – вот дело, достойное настоящего паука!

Чтобы не показаться друзьям высокомерным, Паучок решил умолчать о том, что хотел сделать свою паутинку недоступной.

– Что же, ты полезешь на макушку ёлки и оттуда будешь протягивать нить до другой вершины?

– Пока пониже, а потом постараюсь достичь и макушки.

– И что это даст тебе?

– Независимость. Чувство свободы!..

– Да он ненормальный! Что с ним разговаривать! Пусть упивается своей свободой!.. – наперебой шуршали паучки, щелкуны, долгоносики и жужелицы.

– И пусть летит с пустым брюхом вниз на землю, когда сил совсем не станет, – добавила Козява и злорадно рассмеялась.

А Паучок, не обращая ни на кого внимания, перебирался с ветки на ветку, карабкался вверх, выпускал выстрелом паутинку и ждал, когда ветер зацепит другой конец за ветку соседнего дерева. Если этого не случалось, он сматывал ниточку и съедал её, а затем снова выстреливал. Когда болтающийся конец зацеплялся, Паучок передвигался по висящей в прозрачном воздухе дорожке, чтобы закрепить этот конец как следует.

– Он так увлёкся этим бесполезным делом, что совсем забросил плетение паутиновых сетей, – осуждающе говорили про него приятели-паучки.

Но дело было не столько в увлечённости, сколько в сознательном отказе от привычного образа жизни.

Паучок хорошо знал, что такое сеть, испытав её воздействие на собственном панцире.