– И что он тогда сделал?

– Уехал к себе. Эван был очень расстроен. На следующий день он пытался звонить Синтии, чтобы уговорить ее прийти в «Зеленый дракон» и поговорить в спокойной обстановке. Но ее коллеги отказывались звать ее к телефону, объясняя, что им нельзя пользоваться им в личных целях. Наконец Синтия ему перезвонила. Она согласилась с ним встретиться. Сказала, не может уйти с работы, потому что ее очередь дежурить, но вечером ее соседки по квартире отправятся развлекаться, и в это время он может прийти и с ней поговорить, если не будет отвлекать ее от приема звонков.

– И Эван?

– Конечно, он пришел. К девяти вечера, как они и договорились. Они проговорили около часа. То есть, наверное, меньше, потому что, по словам Эвана, Синтия постоянно отвечала на звонки и переключала кнопки между четырьмя телефонами, стоящими на ее рабочем столе. И ему удалось убедить Синтию перестать дурачиться и вернуться домой, чтобы выйти за него замуж!

– Что?

– Мой сын говорит, что они пришли к согласию. Синтия сказала, что на следующий день она сообщит хозяйке о своем уходе, соберет вещи и позвонит Эвану в «Зеленый дракон», чтобы он за ней приехал. Сын сам сообщил мне об этом на следующее утро по телефону, а я тут же побежал сообщить радостную весть Лао Чену.

– Как я понимаю, вместо этого в «Зеленый дракон» явилась полиция.

– Да, – Линь склонил голову. – Они арестовали Эвана на глазах у всей общины. Какой позор. Девушки из этого дома рассказали о ссоре накануне и о том, что Эван целый день звонил Синтии. В полиции решили, что он прокрался в дом вечером и убил ее в приступе ревности, потому что она ему отказала. В комнате нашли его отпечатки пальцев. Но ведь они и должны там быть, ведь он провел с Синтией около часа! Полицейские ничего не хотели слушать. Как только Эван признался, что был в квартире вечером, его немедленно отправили в камеру. Затем они допрашивали его много часов и требовали, чтобы он признался в убийстве. Эван сам попросил их сообщить обо всем мне и мистеру Чену. Когда мы приехали в Лос-Анджелес, оказалось, что слушанье по залогу уже состоялось, и Эвана отправили в тюрьму. Естественно, мы наняли ему лучшего адвоката…

– Китайского? – спросил я.

– Роберта Шустера из «Шустер, Огэй и Макнамара», – бесстрастно заявил Чен. – Я также как и господин Линь ни на секунду не поверил, что Эван мог причинить вред моей дочери. Он исключительно порядочный молодой человек, преданный сын и должен был стать наилучшим мужем для Синтии. Их брак был предрешен на небесах. Думаю, моя дочь в конце концов это поняла, но оказалось слишком поздно…

Морщинистое лицо Чена перекосилось от страдания. Затем он овладел собой, вновь расположив складки вокруг рта и носа в строгой геометрии, и вынул из внутреннего кармана черного пиджака чековую книжку.

– Назовите необходимую сумму, мистер Стин. Можете не считаться с расходами. Я заплачу любые деньги, чтобы покарать истинного убийцу моей дочери.

Когда китайские джентльмены ушли, я повертел в руках чек и подмигнул Гэри.

– Да, я знаю, мы не любим дела об убийствах, – сообщил я собаке. – Во-первых, из-за подобной мелодрамы. Это свойственно людям, тебе не понять. Мы, люди, иногда хотим, чтобы и наши собаки были такими. Сочиняем истории о том, как верный пес выследил убийцу своего хозяина и вцепился ему в горло. Но мы-то с тобой знаем, что он скорее утешится сахарной косточкой. Во-вторых, копы жутко не любят, когда кто-то вмешивается в их работу. И потом – вдруг Эван Линь и правда это сделал? Хороший мальчик, преданный сын, добрый друг, каким его считала Синди. Когда столько лет ходишь по струнке, легко потерять над собой контроль.