– Вместе от неё и избавимся! Где-нибудь подальше от этого дома. Мальчишка и так заставил меня понервничать!

– Открывай ворота! Ты обещал!

– Сейчас будут тебе ворота! Отдай шкатулку сначала.

– Я тебе больше не верю! Как только она окажется в твоих руках, ты опять бросишь меня! Что это ты вообще обратно засобирался?

– Ну… я давно хотел. Я и сам по дому тоскую, – уклончиво пробормотал Кот. – Надоело мороженщиком работать.

– Тфф, – сквозь зубы фыкнула Августина, изображая сарказм. – Я рада. Надеюсь, ты понял, каково мне пришлось одной в этом прокля́том цирке. Подлый Кот!

Что-то тяжёлое упало на пол, раздался вопль: «Ох, прямо по ноге!» – и снова началась громкая возня.

Джордж с Питером в тревоге переглянулись и просунули головы в дверь комнаты. Они увидели, как мороженщик отпихивает от себя Августину, выставляет вперёд свой зонт-трость, а она делает ему подсечки и использует приёмы каратэ. Но ей было сложно справиться с такой толстой тушей. На полу, почти под носом у мальчишек, валялись цирковой чемоданчик, шкатулка и камень из «Лавки Древностей».

С камнем тем временем происходили метаморфозы. Во-первых, отпечатки и узоры на нём начали двигаться, образуя надписи на непонятных языках. Промелькнула и фраза на английском, довольно бессмысленная, впрочем: «Каждый фруктовый аромат». Во-вторых, камень запульсировал красным и коричневым светом и превратился в фонарь, похожий на те, что горят у железнодорожных переездов.

– Августина, к чему нам ссориться в столь ответственный момент? – буквально взмолился толстяк. – Прости меня наконец за минутное безумие.

– Ничего себе минутное безумие длиной в два года, – опять захлюпала острым носом фокусница. – Всё это время ты даже не пытался найти меня…

Августина вдруг замолчала. Джордж и Питер вытянули шеи – они увидели, как посреди комнаты появляется настоящий полосатый шлагбаум. Он был очень даже настоящий: в некоторых местах краска слезла, свернулась коротенькими завитушками, а в центре выделялась белая блямба – какая-то птица украсила, и на конце болтался красный фонарь.

– Ну, ну… успокойся, Августочка! – Толстяк приобнял фокусницу, деловито поглядывая на шлагбаум.

Откуда-то подул свежий ветер. Вместо обоев внезапно возникла зелёная дымка, которая быстро наполнилась шелестом веток, птичьими криками и запахом хвои. За шлагбаумом шумел летний лес. Неужели это волшебство творилось в комнате Джорджа?!

«Перемена, перемена!» – раздались отовсюду возбуждённые тонкие голоса. Кому они принадлежали, было непонятно.

Прозвенел звонок, фонарь замигал, шлагбаум начал медленно подниматься.

– Ура! – закричал толстяк. – Получилось! Я не растерял своей силы! Вперёд, Августина, пока Матильда ещё не напоила своего пятого цыплёнка!

Он едва не пританцовывал от нетерпения. Быстрым движением мороженщик сорвал фонарь, схватил с пола шкатулку, сунул вместе с зонтом подмышку, а другой рукой дёрнул фокусницу, увлекая её за шлагбаум.

– Не забудь сказать: «Ключ выброшен, ворота на замке», – крикнула ему Августина.

– Всенепременно! Я процедуру помню!

И толстяк забормотал что-то таким тоном, каким люди обычно говорят, уходя из дома: «Так, утюг я выключил, огонь на плите погасил…»

Парочка шагнула в лес, и вскоре они затерялись среди листвы.

На шлагбаум села прилетевшая из леса бабочка, обычная капустница: поиграла светлыми крылышками и упорхнула обратно. Мальчишки завороженно глядели ей вслед.

– Короче, ты как хочешь, а я схожу посмотрю, что там, – сказал Питер и сделал несколько шагов.

– Подожди! Я с тобой! – воскликнул Джордж.

Друзья прошли немного вглубь леса. Потом ещё немного.