– Да нет, нет! Я в порядке, – добродушно ответила та, направляясь на кухню. Ей и в голову не приходило, что сестра говорит это от зависти: Мэри давно уже было невыносимо наблюдать спокойное счастье Скидморов.

– Подумай как следует, – не отставала тётя. – Если муж страдает комплексами, это переходит на жену!

– Чем-чем я страдаю? – насмешливо переспросил Скидмор-старший.

– Ну, неуверенностью в себе по причине… непроходимой бедности, я думаю!

– Опять ты за своё! – еле слышно выговорила старшей дочери бабушка Азалия.

Тётя Мэри поджала губы и принялась энергично крутить самый большой бриллиант на пальце. Она приготовилась к долгой схватке с родственниками, но в это время на кухне запищала духовка.

– Скидмор, мне нужна помощь, – позвала отца мама. И Джордж услышал, как на кухне она принялась ему выговаривать: – Филипп! Потерпи немного! Мы видим её всего трижды в году.

– Да, но мы не записывались к ней на консультацию! – не соглашался отец. – Мэри всегда разговаривает с нами как с неполноценными людьми!

– Она успешная женщина…

– А мы, значит, неуспешные?

Мама ничего не ответила.

– Тогда скажи, откуда в ней столько злости? – сердился отец. – Счастливые люди такими не бывают!

– Всё-таки она родная сестра мне, – оправдывалась мама. – Получается: подруга на всю жизнь.

– Не знаю, не знаю! Друзья должны помогать друг другу. А она только унижает!

– Может, она и вправду несчастлива.

– Разве можно быть несчастливой миллионершей? – с иронией спросил отец.

«Действительно, – подумал Джордж, – должно быть, здорово сидеть в особняке и наблюдать, как работники стригут деревья в твоём саду, чистят огромный бассейн». Он не первый раз слышал эти родительские перепалки из-за тёти Мэри и всегда принимал сторону отца. Но сейчас он поймал себя на мысли, что уважает тётю.

– Да я взвыла бы от тоски в её пустом стерильном доме – без детей, собаки и тепла, – сказала мама.

– Эй, ты меня забыла перечислить, – шутливо возмутился отец, и мама рассмеялась.

А Джордж подумал совсем иначе: «Я бы переселился в тётин огромный дом и с удовольствием покомандовал там вместе с ней!» – и сам себе удивился. Ведь прежде он даже представить себе не мог, что проживёт хотя бы день с этой фурией! Похоже, его характер изменился в последнее время. А началось всё с кражи в «Лавке Древностей». Он будто раздвоился. Одна его половина стала вредной и нечестной, а вторая её осуждала. И что с ним, с Джорджем, будет дальше?

Напряжение за столом быстро прошло. В беседе упомянули бассетиху Леди, и Брэнда спросила:

– Бабушка, а наша собака – кокни?

Перед этим бабушка говорила про язык кокни. Те, кто разговаривал на этом языке, заменяли обычные слова, подбирая к ним рифмованные. Подружку называли кружкой, лестницу – кудесницей. Они свободно общались между собой, но никто чужой их понять не мог.

Кокни были людьми бедными и весёлыми. На праздники, чтобы шикарно выглядеть, они наряжались «жемчужными королями и королевами» – в щедро обшитые перламутровыми пуговицами костюмы и платья. В былые времена настоящим лондонским кокни считался тот, кто родился в районе, докуда доносился звук колокола церкви Сент-Мэри, Святой Марии. Но после войны они начали переселяться из лондонского Ист-Энда в пригороды, вроде Хорнчёрча, где жили Скидморы.

– Ба, а ты жила здесь, когда была маленькой? – с коварной улыбкой спросил Джордж.

Он находил всё большее удовольствие в том, что узнал бабушкину тайну. Это словно давало ему власть над старой Азалией.

Бабушка поджала губы, голова её мелко затряслась.

– Нет, я выросла в другом месте.

– А почему Хорнчёрч так называется? – продолжала сыпать вопросами Брэнда.