Обессилевшая, я падаю ему на грудь, пытаясь восстановить дыхание, и медленно возвращаюсь к реальности. Реальность оказалась ко мне не так благосклонна, как я ожидала. В памяти мелькает лицо Вернера и его слова: «Если ты хоть раз сделаешь это с другим мужчиной, я убью тебя!». На глаза наворачиваются слезы. Мне кажется, что я плачу беззвучно, но Руслан тут же реагирует.

– Конфетка, ты чего? Тебе больно?

◊◊◊

Прошу развязать мне руки. На этот раз Алекс более милосердна, видимо, слезы растопили ее сердце. Я глажу ее по голове и притягиваю к себе. Что творится в ее башке? Почему она плачет? По всем признакам оргазм она не имитировала, хотя женщины в этом деле преуспели и довели фикцию до искусства.

– Конфетка, я задолбался лежать на столе и мне нужно снять презерватив. Вставай под душ. Я скоро к тебе присоединюсь.

Она сползает со стола и неуверенными шагами двигается в санузел. Что-то в ее облике меня настораживает, но я так занят собственными думами, что отпускаю ее одну. Зайдя на кухню, сдергиваю презерватив, выкидываю в мусорное ведро и вытираю агрегат бумажным полотенцем. Прохожу в кабинет и натягиваю джинсы. Хватаю пачку сигарет и зажигалку, выхожу из дома и закуриваю.

Интуиция меня не подвела, я всегда мог выделить из толпы именно ту, что впоследствии доставляла мне огромное удовольствие. Алекс была не исключением. Она оказалась очень страстной. Во время оргазма меня аж на слезу пробило. Моя грудь до сих пор пылает от ее губ и зубов. Наверняка, она оставила не один след. Говоря ей, что мы должны оба кончить, я не думал, что до этого реально дойдет. Мне представлялся первый секс с Алекс в несколько заходов – это было бы естественно после ее травмы, но, видимо, она уже сама созрела, а мои слова только укоренили ее в уверенности.

Докурив, я бросаю сигарету на землю и гашу ботинком. Нужно принять душ. Я уже представляю, что прямо там начну второй раунд. Сон как рукой сняло. Теперь я бодр и полон сил. Открываю дверь санузла и уже хочу на ходу стянуть джинсы, как вижу… кровь! Море крови!

– Алекса! – я кидаюсь к ней, не понимая, что происходит.

Наверное, она упала и поранилась. Но виноватый вид и ее слова быстро рисуют в моем мозгу тот кошмар, в который я вверг ее без подготовки. Зараза! Ну откуда ж мне было знать?!

– Прости! Тебе нужно уйти! Просто уйди! – рыдая кричит она. – Лучше я сделаю это сама, не подвергая тебя опасности. Я все равно уже труп, понимаешь? Он все узнает! А когда узнает, убьет тебя и меня.

В ее глазах полыхает безумие, я пытаюсь помочь, но она забивается в угол душевой и беспорядочно отмахивается.

– Уйди, Руслан, подумай о своей семье! Они ведь ни в чем не виноваты!

Это я довел ее до такого состояния! Мог же сопоставить приходы Вернера в больницу и ее рассказ о том, как он промывал ей мозги, пока она лежала накаченная транквилизаторами. Разве такое проходит бесследно? Все было передо мной, но я поставил в приоритет поручение куратора. Как я мог так просчитаться? Мне даже в голову не пришло, что она может себе навредить!

– Алекса! Успокойся! Никто тебя не убьет, и я никуда не уйду. Я останусь с тобой до конца.

– Вернер сказал, если я это сделаю с другим, он меня убьет! – кричит Алекс сквозь слезы. – А он всегда сдерживает обещания. Всегда!

– Прошу тебя, успокойся, – я быстро снимаю ремень и перетягиваю ей порезанную руку. – Пока ты со мной, тебе ничего не грозит. Слышишь?

Смываю кровь с ее рук и осматриваю порезы: один поверхностный, один глубокий. Алекс все еще рыдает, но уже не сопротивляется. Я останавливаю кровотечение и заматываю руку полотенцем. Со стоном опускаюсь на плитку рядом с ней. Она кладет голову мне на плечо. Так мы сидим несколько минут. Наконец ее рыдания прекращаются.