Он решительно пристукнул по подлокотнику кресла и велел своим обычным голосом, от которого кровь стыла в жилах:

– А теперь ступай спать! Я устал от твоих бесконечных вопросов!

Ноэль проворно соскочил с кресла и поплелся к выходу. Грозный Грохан почему-то не внушал ужас, а где-то даже симпатию. И это настораживало.

– И все равно моя душенька тебе не достанется, упырь лохматый! – пробурчал он под нос, аккуратно прикрывая за собой дверь. Вопросов после беседы с Учителем оставалось больше, чем ответов. И найти ответы на все эти вопросы до единого Ноэль собирался в самое ближайшее время.

Ноэль подгреб ложкой с тарелки комок серой холодной овсяной каши и брезгливо блямкнул ее обратно.

– Ей-богу, такое ощущение, что кто-то это до меня уже ел! – возмутился он, отодвигая завтрак подальше и ни к кому конкретно не обращаясь в опустевшей столовой, но все же был услышан. Из-под столешницы моргнули огромные желтые глаза, и Фурлих неловко забрался рядом на деревянную скамью. Подергал носом в сторону остывшего завтрака и тоже скривился.

– Мне не нравится твое настроение, – пробурчал мохнатый клубок, оглядывая стол в поисках чего-то более съедобного, но это было бесполезно. Двенадцать оглоедов, отличающиеся прекрасным аппетитом, за утренней трапезой смели все, включая масло из масленки и сахар из серебряной сахарницы. В обычное время Ноэль и с овсянкой бы расправился – не побрезговал, но сегодня его настроение явно повлияло на аппетит. А это ясно живописало, что дела плохи. Тем более что вместо ответа он рассеянно пожал плечами, явно под завязку занятый какими-то своими мыслями. – Может, ты из-за контрольной по туннельному эффекту переживаешь?

Ноэль презрительно фыркнул:

– Что я, через стену не пройду?

– Вопрос не в том, что не пройдешь, – проворчал Фурлих, – вопрос, где выйдешь. А то в прошлый раз в кладовую просочился. В аккурат между окороком и крынкой со сливками попал! Надо же, какое совпадение!

– Было-то один раз, – покраснел уличенный в неблаговидном поступке Ноэль, вспоминая, почему именно контрольную было велено пересдавать.

– Тогда из-за чего ты тут овсянку по тарелке размазал? – не отступался Фурлих.

– Ненавижу тайны! – с чувством выцедил Ноэль и сморщил нос. – Что-то творится кругом, а я ни сном ни духом! – С этими словами он яростно почесал за ухом, что обычно указывало на высшую степень задумчивости. – И Грохан ничего не рассказывает! – наябедничал он.

– Вероятно, причина в том, что тебе лучше не знать некоторые вещи? – рассудительно начал Фурлих и поскреб лавку лапой. – Знаешь, как говорят: меньше знаешь – крепче спишь…

– Да я вообще сегодня ночью не спал! – возопил Ноэль. – Чуть мозг себе не сломал, все думал, как мне узнать, что это за господин Мортэ такой и о чем они с Гроханом там договорились!

– Ну-у-у… – протянул осторожно зверек и переступил с лапы на лапу, собираясь спрыгнуть с лавки, ибо градус разговора ему категорически не нравился. – Я тут тебе не помощник…

– Куда? – Ноэль хищно раздул ноздри и схватил его за ускользающий кончик хвоста. Как раз вовремя, потому что Фурлих вознамерился раствориться в темноте под огромным длинным столом, за которым ученики обычно принимали пищу. – Мне нужен помощник!

Фурлих закатил глаза и постарался выдернуть кончик хвоста, но это было невозможно. Ноэль держал крепко.

– Я ничего не знаю! Я же говорил! – зашипел он.

– Я тоже ничего не знаю! Давай не знать вместе! – кряхтел Ноэль, вытягивая ставший неожиданно тяжелым сопротивляющийся лохматый колобок из-под стола обратно. На щеках его проступил румянец, а глаза лихорадочно заблестели, и Фурлих беззвучно застонал, поняв, что неугомонный ученик уже придумал нечто новое, которое закончится без сомнений по-старому: проблемами и наказанием. – И вообще я все придумал!