Самым ненормальным во всей этой ситуации было чувство подспудного удовлетворения, которое испытывал теперь Рик при воспоминании о словах принца. «Спасибо… Рик». Даже теплело на душе от этих слов. И очень хотелось совершить что-нибудь еще, чтоб опять их услышать. И это злило больше всего. «Пап, ты это имел в виду, когда говорил, что я должен стать для Виго хорошим другом? У меня дружбы никогда ни с кем не получалось, ты знаешь».

Рик больше времени проводил с отцом во дворце, тренируясь вместе с многочисленными принцами, овладевая боевыми навыками, участвуя в спаррингах и соревнованиях наравне, но никогда не сближаясь ни с кем из них. Слишком велика разница в статусе и в возрасте. Даже с Двенадцатым принцем Варенианом, с которым чаще всего Рику приходилось практиковаться, о дружбе не могло быть и речи. Заносчивый Вареник делал вид, что относится к своему спарринг-партнеру просто как к прислуге, отчаянно при этом завидуя его успехам, силе и сноровке и при каждом удобном случае вымещая на нем злобу. Ох, и доставалось на первых порах мелкому Рику от зловредного Двенадцатого принца. А потом Рик быстро набрал рост и вес, наработал постоянными тренировками нехилые мускулы, и Вареник, частенько отлынивавший от занятий и предпочитавший вести нездоровый образ жизни, больше уже не рисковал лишний раз задирать его.

Тринадцатый тогда под стол пешком ходил, поэтому Рик его и не видал ни разу. Интересно, как он жил все эти годы, и почему оказался в такой изоляции от своей семьи: папы, мамы, братьев? Как давно он живет в этом отдаленном крыле дворца? Что такого он совершил, что его сюда упрятали? Или это его желание поселиться здесь? Да, нет! Как может возникнуть такая причуда у десятилетнего мальчишки? И как могли бы позволить ему это любящие родители?

Спохватившись, что засиделся тут до поздней ночи, Рик попрощался со своими мертвыми, и вернулся в комнату принца. Тот уже спал, тихонько посапывая, и Рик снова испытал прилив каких-то непривычно теплых чувств к этому мелкому. Когда там жалованье выплатят? Надо этому заморышу нормальной еды купить.

Эвелина тигрицей металась в своих покоях. Бешеные глаза, всклокоченные волосы и бесчисленные кружева пеньюара, растрепавшиеся от порывистых движений, придавали королеве вид зловещий, инфернальный. Эвелина, при посторонних не позволявшая себе эмоциональных проявлений и грубых слов, сейчас, отпустив своих горничных и оставшись, наконец, одна, выпускала пар.

Мысли в голове, казалось, уже готовы проломить черепную коробку, и сводились, в принципе, только к двум главным вопросам: «Как он посмел?» и «Что он задумал?» Остальное уже было не столь существенно, а просто клубилось и вертелось , разрывая мозг. Эвелина резко остановилась и сжала виски руками: «Так, стоп! Эви, возьми себя в руки! Ты же не какая-то там истеричка, ты – первое лицо государства, теперь все держится только на тебе! От супруга давным-давно нет никакой пользы и поддержки. Так лишь бы не пакостил!»

Эвелина выпрямилась, приняла свою обычную горделивую осанку, взгляд прояснился. Кто бы мог подумать, что еще минуту назад в этих стенах метался опасный дикий зверь, сам ад во плоти. Теперь это была царственная особа во всем своем великолепии. Хотя опасной быть не перестала. Усмехнувшись, она величаво прошествовала к трельяжу, и, опустившись на пуф, придирчиво вгляделась в свое отражение в зеркале.

Для своих лет Эвелина хорошо сохранилась, многочисленные роды не сильно подпортили ей фигуру, растолстеть она себе не позволяла, кожа лица и шеи была упруга и подтянута – не зря она держала при себе целый штат ученых, травников и всевозможных кудесников. Эти специально обученные люди денно и нощно следили за ее питанием, сном, состоянием кожи, волос и ногтей, давали советы, что есть, что пить, в чем себя ограничить, а что можно позволить. Одни массировали ей ноги, другие – руки, третьи – тело, каждый день готовили ей мази и втирания, травяные ванны.