Майра знала, что надо спешить – вот-вот раздадутся три гудка, но любопытство взяло верх. Она сделала знак друзьям, и те протолкались к ней поближе.

– Люди единственно верной колонии на дне Святого Моря… – глубоким баритоном вещал отец Флавий.

Заметив позади жреца патрульных, а среди них Джаспера и главного патрульного Линча, отца Рикарда, Майра догадалась, что это далеко не обычная проповедь.

– Оракул учит, что Святое Море дает нам все необходимое, – говорил отец Флавий.

У него была напомаженная черная борода и блестящие, близко посаженные глазки. Когда священник был чем-то недоволен, он сжимал губы. А недоволен он был очень часто. По бокам от него стояли младшие жрецы в одинаковых алых мантиях.

– Воду, которую мы пьем, воздух, которым дышим, пищу, которую потребляем.

– Аминь! – откликнулась толпа.

– Грехами своими человечество навлекло на себя страшный Конец. Огненный бич прошелся по земле, обратив ее в пепел, но Святое Море спасло избранных. Укрыло в своих священных водах, очистило от греха и даровало убежище.

Отец Флавий показал толпе Оракул. В искусственном свете раковина сверкала и мерцала.

– Аминь! – снова откликнулась толпа.

К ногам Флавия бросилась женщина.

– Отче, спасите! – взвыла она, раз за разом ударяясь об пол.

Из складок мантии отец Флавий извлек сосуд со святой морской водой, окропил ею чело женщины, и та забилась в экстазе. Толпа одобрительно загудела. Дождавшись, когда люди притихнут, Флавий отдал помощнику раковину и обернулся к отцу Рикарда.

– Главный патрульный Линч, прошу, приведите заключенного, дабы мы могли покарать этого нечестивца.

Пейдж спала с лица.

– Это же… приговор, – шепнула она.

Синод судил грешников за закрытыми дверями, но, вынеся вердикт, всю грязную работу – огласить приговор и привести его в исполнение – возлагал на отца Флавия. А первосвященнику это даже нравилось – он один принес жертв Святому Морю больше, чем пятеро его предшественников, вместе взятых. Толпа тоже не протестовала, напротив – демосу и изгоям происходящее было явно по вкусу.

Майра украдкой глянула на Калеба. Знает ли он о приговоре? Вердикт Суда хранится в тайне, но ведь отец Калеба – член Синода и мог проболтаться дома.

– Да, отче, – ответил отец Рикарда.

Он сделал жест подчиненным, и те нырнули в храм. Сквозь розоватые полупрозрачные стены святилища – а Церковь была построена по образу и подобию самого Оракула – было видно, как мелькают внутри, проходя виток за витком, их тени. Толпа тем временем сгорала от нетерпения. Люди гадали, кто же осужденный. Кто-то из толпы – предприимчивый изгой – даже принимал ставки, делая записи в блокноте.

– Мужчина или женщина? – спрашивал он.

И демос, и изгои выкрикивали догадки.

– Взрослый или ребенок?

Угадав касту осужденного, можно было сорвать приличный куш. Большинство ставило на то, что это изгой. Еще больше можно было выиграть, угадав имя. Зазвучали имена, некоторые Майра даже узнала. Ей сделалось тошно. Несколько минут спустя вернулись патрульные. Они тащили за собой осужденного, связанного по рукам и ногам. Веревки в кровь стерли ему запястья и лодыжки, на спине у бедняги виднелись раны, какие оставляют дубинки патрульных.

Заключенный тщетно сопротивлялся, упираясь пятками в пол и скрещежа зубами. Джаспер сунул ему в рот грязный кляп и бросил к ногам отца Флавия. Мужчина со стоном перекатился на спину. Увидев его лицо, Майра ахнула. Картер Нокс. Избитого и окровавленного, она все равно его узнала. Картер тоже работал инженером, хоть и был на несколько лет старше Майры и уже поднялся до мастера-инженера. Последние два года они с Майрой трудились вместе, отец высоко ценил его.