Благодать дернула уголком губ:

– Да. Не первыми. Не совсем. И тем не менее. – Она задумчиво покрутила в руке цветок, сорванный с дерева. – Сколькими благами я могла бы тебя одарить!

Раздор выразительно выгнул бровь:

– Да, сестрица. Ты сняла слова прямо у меня с языка.

Я осмелилась спросить:

– Почему вы хотели меня забрать? И Меррик? И богиня Священного Первоначала? Я не понимаю… зачем богу смертный ребенок?

– Не всякий ребенок, – произнес Раздор нараспев. – Тринадцатое дитя.

– Ты разве не знаешь, какие вы редкие? – удивилась Благодать. – Какие ценные?

– Какие сильные, – добавил Раздор, сверкнув льдистым глазом. – Человеку, рожденному тринадцатым ребенком, подвластно то, что неподвластно даже богам. Он воздействует на смертный мир своей силой, которая больше подходит… – Он замолчал и задумался, мечтательно глядя вдаль. Когда я решила, что продолжения не последует, он махнул рукой, будто отгоняя приставучую муху, и завершил фразу: – Больше подходит для смертных дел. Я знаю, как распорядился бы тобою, но… как ты его называешь? Меррик? Меррик. – Он хмыкнул. – Я совершенно не представляю…

– Мы совершенно не представляем, – поправила его Благодать, и ее голос слился с голосом брата. Два тона соединились в один в едва уловимом диссонансе. Мне вспомнился «двойной» голос жрицы, которая забрала у нас Берти.

– …что уготовил тебе старый добрый Меррик.

– Он сказал, что я стану целительницей. – Мне самой не понравилось, как прозвучали эти слова. Жалко и неубедительно, как детский лепет. Разделенные боги уставились на меня, по-совиному вывернув шею, и я пожалела, что заговорила об этом.

– Целительницей? – переспросила Благодать. – Как восхитительно. Как…

– Странно, – закончил за нее Раздор. – Очень странно.

Хотя я была с ними согласна, мне не хотелось произносить это вслух. Казалось, что тем самым я предала бы Меррика.

– Было бы любопытно понаблюдать за развитием событий. Да, братец?

Раздор запрокинул голову, вглядываясь в кроны высоких деревьев.

– Деревья в Междуместье, – пробормотал он. – Поистине странно.

– Вы знаете, где он сейчас? – спросила я, пытаясь вернуть разговор к чему-то конкретному и полезному мне. – И когда он вернется?

Благодать нахмурила бровь, изображая сожаление:

– Сложно сказать.

– В конце концов, – добавил Раздор низким бархатным голосом, – что для богов время? Ничто!

– Просто… он оставил меня одну, и мне кажется, он не хотел, чтобы я выходила из дома, но я больше не могла оставаться внутри, взаперти, и я…

– Так вот в чем дело. – Раздор подставил ладонь под дождь. – Представь, как мы удивились и даже, признаюсь, пришли в замешательство, когда наше вечернее уединение оказалось прервано столь досадной помехой. Буря, дождь, прочая суета. И почему? Потому что старина Меррик не сумел настоять на своем. – Он закатил глаз, но Благодать продолжала смотреть на меня в упор. – Сестрица, можно тебя попросить?

Она взмахнула рукой, и буря утихла. Трещина света рассекла пустоту, темнота расступилась, и над нами открылось ночное небо, но не черное, а залитое розовым сиянием. Лучи звездного света озарили пространство, окрасив его оттенками розового и лилового, все вокруг заискрилось радужными переливами. Созданные Мерриком деревья замерцали, словно усыпанные мелкими блестками. Золотое сияние Разделенных богов сделалось ярче.

Я с изумлением уставилась на свои руки, которые тоже сверкали в волшебном свете.

Благодать улыбнулась довольной улыбкой:

– Поистине радость и благодать.

– Он оставил тебе указания? – поинтересовался Раздор. – Перед тем как уйти? Ты явно сделала что-то не так, если вызвала бурю.