– Что ж, теперь я вас оставлю. Располагайтесь и отдыхайте. И, пожалуйста, называйте меня тетя Эдна. Иначе обижусь, – она шутливо погрозила мне пальцем и покинула закуток. Ее уверенные шаги затихли на лестнице.

Впрочем, спокойно поспать мне так и не удалось. Снизу, с кухни, потянуло жареным картофелем. Рот наполнился слюной: я же ничего не ел с той самой минуты, как позавтракал у Формена. Тогда я спустился в гостиную. Здесь вовсю надрывался телевизор – массивный черно-белый ящик на длинных ножках. На экране ковбой с двумя револьверами лихо отстреливал индейцев. Краснокожие визжали, валились на землю, катились и замирали. Иногда бесполезно стреляли из луков. Но ни один не догадался попросту обойти врага. Словом, индейцы делали все, чтобы никто не мог победить супергероя.

Дверь в кухню была приоткрыта. Я, как мог вежливо постучался, вошел и застыл, оглушенный смесью ароматов. На сковородке шипел и скворчал картофель в масле, в духовке румянились котлеты. Миссис Хантингтон с огромным кухонным ножом склонилась над разделочной доской.

– Блейк! Как хорошо, что вы меня навестили! – сказала она, не оборачиваясь. – Помогите мне с овощами. И я приглашу вас к столу!

Разумеется, я не заставил себя просить дважды. Вот только нож, вместо того, чтобы резать, попросту сминал стебли лука и разрывал редис пополам. Так не годится. В конце концов я с досады отшвырнул инструмент в сторону. Он звякнул о стену.

– Лезвие совершенно тупое! Может, у вас есть другой нож?

Миссис Хантингтон развела руками:

– Раньше заточкой занимался мой муж. Но он умер, а я, к сожалению, всего лишь слабая и неумелая женщина.

Я поднял к небу большой палец:

– Миссис Ха… Тетя Эдна, хотите я вас сейчас поражу дедуктивными способностями?

– Давайте, Питер! – прищурилась миссис Хантингтон.

– Если ваш муж правил ножи, то логично предположить, что где-то в доме есть оборудование для этого. Хотя бы точильный камень.

– Есть в мастерской. Ваш дедуктивный метод работает, мистер Холмс.

Я собрал на поднос все ножи, которые нашел. Миссис Хантингтон проводила меня по каменной лестнице в подвал, вернее, в цокольный этаж и включила свет. Похоже, покойный мистер Хантингтон очень любил слесарное дело. Здесь было все: от напильника до вертикального фрезерного станка.

Я быстро отыскал распределительный щит и главный выключатель. Гулко щелкнуло реле. Стрелка вольтметра прыгнула вправо и застыла в зеленом секторе – есть сто десять вольт! Я запустил точильный круг и принялся за работу.

Сноп ярко-оранжевых искр завораживал меня. Казалось, чистое, божественное пламя пережигает мою прошлую жизнь во что-то новое, еще неведомое мне. И я молился, чтобы это никогда не закончилось.

Наконец я прикоснулся лезвием к листку бумаги. Он распался надвое. Один нож готов. Я взял следующий. Вскоре и он занял почетное место на другой стороне подноса. Еще двадцать минут работы, и все ножи стали остры как хирургические скальпели.

– Я потом приберусь, – просияла миссис Хантингтон. – Не беспокойтесь.

Мы снова поднялись на кухню. Теперь все пошло как по маслу: я едва успевал ссыпать в миску кружочки нарезанных овощей. Вскоре миссис Хантингтон заправила ими картофель, и мы уселись ужинать перед телевизором.

– Знаете, Блейк – сказала она мне с набитым ртом. – Вы мне понравились. Я буду брать с вас пятьдесят долларов. Или шестьдесят, но буду кормить вас завтраком и ужином. Организую полупансион. В самом деле, к чему вам дополнительные траты? Я все равно привыкла готовить на двоих, а когда жила с мужем и сыном, то и на троих. Согласны?

Я кивнул. Меня все устраивало.