Но ослабив хватку, он потерял над ней контроль. К тому же Полина все еще нещадно сжимала его горло, что было весьма и весьма неприятно. Как только он отпустил ее, чтобы отодрать ее руки от своей шеи, Полина схватила его за полу плаща и потянула вниз. Одновременно она сумела перевернуться на бок и скинуть его с себя. При этом, по всей видимости, она задела его причинное место, потому как характерный в такие минуты рев перебил шум дождя.

– Убью, сука! – прохрипел он сквозь стон и кашель.

Но на данный момент исполнить свою угрозу похититель не мог. Он все еще восстанавливал дыхание после атаки Полины. Правда, ее самочувствие тоже оставляло желать лучшего. Держась одной рукой за живот, она с трудом поднималась на ноги. Ее одолевал кашель, и она мелкими, прерывистыми глотками хватала воздух. Ей жутко захотелось подойти к лежачему противнику и со всей силы попинать его ногами, но она боялась, что он специально переигрывает, чтобы ослабить ее внимание. Оглянувшись вокруг, она нашла свою палку и схватила ее двумя руками.

Телескопический стержень для малярных валиков, который она выбрала из всех находившихся в фургоне, был очень массивным. Красить таким стены или потолок бывает тяжело. Лично она для подобных работ предпочитала более легкие конструкции, хотя на них приходится сильней нажимать. Но в данном случае вес стержня оказался нелишним. Подойдя к похитителю со стороны головы, она хорошенько размахнулась и треснула его палкой в область виска. Достаточно сильно, чтобы он отключился.

– Получай, ублюдок! – просипела она и тут же закашлялась.

Даже если бы он оставался в сознании, вряд ли брошенные Полиной слова задели бы его за живое. Их попросту невозможно было разобрать. Она сама едва узнавала свой голос. Тот свистящий, прерывистый хрип, который вылетел из ее уст, с большой натяжкой можно было отнести к человеческим звукам. Она была уверена: находись поблизости какое-нибудь зверье, кроме того, конечно, которое лежало перед ней, разбежалось бы от испуга.

Посмотрев в лицо распластанного на земле похитителя, Полина пожалела только об одном: что на ее ногах обувь, не подходящая для картинки, которую рисовал ее мозг. Она видела себя в лакированных красно-черных туфлях на высоченных шпильках и представляла, как сгибает ногу в колене, приподнимает ее и резко опускает вниз. Она буквально ощущала, как одним сокрушительным ударом каблука пробивает его лобную кость. И в то же самое мгновение из маленькой, аккуратненькой дырочки начинает струиться густая алая кровь вперемешку с мозгами. Жестоко? Он наверняка собирался сначала надругаться над ней, а потом замучить до смерти, о какой жалости и каком человеколюбии может идти речь? По ее глубокому убеждению, человек, покусившийся на жизнь другого ради удовлетворения своих желаний или ради самой потребности убивать, не имеет права на жизнь. И потом, она была не в том состоянии, чтобы рассуждать более миролюбиво. Уровень адреналина в ее крови подскочил настолько, что мышление не могло не измениться, ведь все, что она делала последние два часа, было подчинено одной цели – выжить. Чего бы ей это ни стоило и каких бы сил от нее ни требовало!

Пнув руку маньяка ногой и убедившись в том, что он на самом деле вырубился, а не притворяется, она огляделась. Кругом темнота. Затянутое тучами небо в ближайшее время не обещало просвета. Дождь утихал, постепенно превращаясь в моросящий. Капли влаги, падающие на деревья, создавали характерный шум мокрого леса, который заглушал все остальные звуки, в том числе доносящиеся с трассы. Полина глянула в сторону фургона. С открытой задней дверцей он напоминал аллигатора, который неподвижно застыл в своем болоте и терпеливо поджидает очередную жертву. Инстинкт самосохранения кричал Полине, что надо спасаться бегством. Пока похититель снова не поднялся на ноги, юркнуть в гущу деревьев и уносить ноги. Не обращая внимания на бьющие по лицу ветки кустарников, бежать до ближайшей дороги в темпе финишной прямой марафона. Или… забрать у маньяка ключ от замка зажигания, вскочить в кабину и гнать что есть мочи, выжимая из колымаги максимальную скорость, на которую та способна, и сбивая мордой фургона все на своем пути, в том числе скрипучие ворота, ведущие в это проклятое богом место.