– Помчусь и я, – подвёл итог коммерческий директор, – А вы тут без меня не шалите.

Константин Петрович вышел из особнячка Тринадцатой редакции и быстрым шагом двинулся в сторону Невского. Троллейбусы шли косяком – видимо, выше по течению рассосалась огромная пробка. Первый же троллейбус домчал его до Малой Морской улицы, где снова угодил в пробку. Зато высадил торопливого пассажира аккурат напротив нужного дома.

Константин Петрович спустился на несколько ступенек вниз, ещё раз сверился с адресом, написанным на клетчатом листке, отворил тяжелую деревянную дверь и вошел в полуподвальное помещение. Дверь за его спиной бесшумно закрылась. Ни бренчания колокольчика, возвещающего продавца о том, что пришел покупатель, ни даже лёгкого щелчка.

В букинистической лавке пахло, как в библиотеке, которую Костя часто посещал в средних классах школы. Запах старых книг не спутаешь с запахом новых – кажется, что с годами они набираются мудрости, и, например, «Евгений Онегин» 1964 года выпуска знает о жизни несравнимо больше, чем «Евгений Онегин», только вчера вышедший из-под типографского пресса.

В глубине помещения, чуть наискосок от входной двери, располагался тёмного дерева широкий длинный прилавок, очень похожий на те, какие Костя видел в старых фильмах. За таким прилавком легко представить аптекаря-алхимика, смешивающего зелья по рецептам брата Лоренцо. Но сейчас там не было никого. В углу подразумевалась скрипучая лестница, ведущая на второй этаж, но лестницы почему-то не было, на её месте высился массивный стеллаж с книгами, макушкой упирающийся в потолок. Пол был устлан желтовато-серым линолеумом. Всё свободное пространство занимали книжные шкафы разного вида. Здесь были застеклённые витрины с мигающими огоньками сигнализации – мимо этих витрин Константин Петрович прошел, не дыша, и не глядя на шедевры, что были выставлены там. Были и обычные книжные полки, какие в Костином детстве имела в своём доме любая семья. Здесь и книги стояли знакомые – вот Жюль Верн, на которого в библиотеке записывались за полгода. А вот – Дюма. Как кипарисы, возвышались длинные узкие шкафчики, изготовленные, видимо, по специальному заказу. Константин Петрович подошел к одному из таких шкафчиков и с удивлением и каким-то детским восторгом обнаружил, что весь он – от пола до потолка – заставлен томиками «Золотого телёнка» разных лет выпуска.

Под потолком зажужжала лампа дневного света. Константин Петрович задрал голову вверх и тут же услышал голос, словно усиленный многократным эхо:

– Вот и я!

Коммерческий директор оторопело поглядел в сторону прилавка. На месте продавца, как ни в чём не бывало, сидел крепкий старик с надменным лицом и густой седой шевелюрой и вязал носок. Приглядевшись, Константин Петрович заметил, что старик облачен в коричневый – под цвет прилавка – махровый халат.

– Здравствуйте. Вы в первый раз здесь, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнёс хозяин.

– Здравствуйте, – учтиво ответил посетитель, – Сразу признаюсь, что ничего покупать не буду. Я, понимаете, работаю в издательстве. И пришел сюда… ну, в некотором роде, как в музей.

– Да, пожалуйста, смотрите. Если что-то интересно – спрашивайте меня, – ничуть не рассердился владелец букинистической лавки и вернулся к своему вязанию. А Цианид выиграл несколько минут на то, чтобы собраться с мыслями.

Старичок, должно быть, тот ещё жук. И действовать с ним с наскока не получится. Лучше для начала рассказать про себя побольше правды, да потихоньку выспрашивать о нём. Глядишь, что-нибудь и наклюнется.

– Я смотрю, у вас не очень много покупателей, – откашлявшись, произнёс Константин Петрович и подошел к прилавку, – Вы уж простите мою прямоту – а не убыточное ли это дело?