Целых пять лет Микс был маминым любимцем. Он был единственным ребенком, отец ушел от них, когда Миксу было полгода. Матери исполнилось всего восемнадцать лет, и она обожала сына. Но, как оказалось, не слишком. Когда Миксу сравнялось пять, она встретила Джеймса Виктора Карлтропа, забеременела и вышла замуж. Джейви, как все называли его, был высоким и красивым. Поначалу он почти не замечал Микса, разве что шлепал иногда, но мальчик чувствовал, что мама любит его по-прежнему. А потом родилась девочка с темными глазками и темными волосиками. Ее назвали Шеннон. Микс не помнил своих чувств к этому ребенку или того, что мать уделяла дочери больше внимания, чем ему, но психиатр, к которому его повели, когда Микс подрос, объяснил ему, в чем проблема. Мальчику казалось, что мать забирает любовь у него и отдает ее Шеннон. Именно поэтому он попытался убить младенца.

Микс ничего об этом не помнил. Не помнил, как взял бутылку с кетчупом и ударил ребенка. Он даже не помнил, что вообще ударил. Он промахнулся. Он не помнил, как в комнату вошел Джейви, но помнил, как Джейви бил его. А мать стояла, смотрела и не останавливала его. Джейви вытащил из джинсов кожаный ремень, задрал футболку Миксу на голову и бил до тех пор, пока не выступила кровь.

Этого больше не повторялось. Несмотря на то что Джейви иногда награждал его подзатыльником, он никогда не заходил за черту. Помимо бесед с психиатром, Микс знал о попытке убить Шеннон лишь потому, что Джейви часто напоминал об этом. Мальчик ладил с младшей сестрой и братиком Терри, родившимся на год позже, но если только Джейви видел, что Микс спорит с Шеннон или хочет забрать у нее игрушку, он снова повторял рассказ о том, как Микс пытался убить сестру.

– Ты была бы сейчас мертва, – говорил он дочери, – но я остановил этого маленького убийцу. Смотри, осторожнее, – говорил он младшему сыну, – иначе он убьет тебя.

Иногда Микс задумывался о том, что убийство отчима из мести вполне могло сделать его знаменитым. Но Джейви ушел от них, когда ему было четырнадцать. Мать Микса рыдала и сморкалась до тех пор, пока Микс не почувствовал, что сыт этим по горло, и не ударил ее по лицу.

– Ты не от этого должна плакать! – в ярости закричал он. – Ты стояла и смотрела, как он бьет меня!

Его отправили в психиатрическую лечебницу за избиение матери. По словам социального работника, у него обнаружилась склонность к насилию.

Мать еще жива, ей нет даже пятидесяти, но Микс больше никогда ее не увидит.

Была суббота, так что найти место для парковки на Вестбурн-парк-роуд, хоть и с грехом пополам, но все же удалось. По стечению обстоятельств он припарковался в том же месте, где в прошлый раз парковалась Нерисса. Микс был опьянен этим событием, будто прикоснулся к тому, чего касалась она, или смотрел на тот же знак, который несколько часов назад видела она. Он подошел к двери и позвонил в нижний из множества звонков. Дверь зажужжала, открываясь, и Микс вошел в неуютный коридор с высокими и узкими ступеньками и современным лифтом из стали и стекла, похожим на его зеркало. Он приехал на второй этаж и вздохнул с облегчением, все было безупречным, новым и блестящим. Он вошел в дверь, на которой было написано «Рефлексология и массаж». Тренажерный зал был полон молодых людей, перемещающихся от беговых дорожек к велосипедам и прочим тренажерам. Через большое цветное стекло он видел девушек в бикини и мужчину с таким телом, какое хотелось бы ему самому, и все сидели в большом джакузи. Стройная черноволосая девушка в трико и распахнутой белой блузке спросила, чего он хочет. Микс не знал. Он спросил, не нужен ли им мастер для обслуживания тренажеров и что его компания может взять на себя это.