– О господи, Трильби, разве вы не понимаете, что значит быть таким великим пианистом, как я, а? – говорил он подчас. – Ну, что представляет из себя ваш Билли, когда безмолвно сидит в углу за своим промасленным мольбертом, с жалкой палитрой в одной руке и убогой кистью из свиной щетины в другой! Разве он может произвести фурор, иметь успех? Закончив свою дурацкую картину, он повезёт её в Лондон, и её повесят на стенку в один ряд с другими картинами – как новобранцев, выстроенных для осмотра, а зевающая публика будет проходить мимо и восклицать: «Ну и ну!» Погодите, Свенгали сам отправится в Лондон. Один на сцене, он заиграет так, как не может играть никто другой, и сотни красавиц англичанок сойдут с ума от любви к нему – разные принцессы, баронессы, знатнейшие герцогини! Они отрекутся от своих титулов и знатности, когда услышат Свенгали! Они наперебой станут приглашать его в свои дворцы и платить ему тысячи франков, только бы он играл для них, а Свенгали развалится в самом лучшем кресле, а они усядутся на скамеечках у его ног и станут угощать его чаем, джином, пирожными, каштанами в сахаре, суетиться вокруг него, обмахивать его веером – ибо он утомится, играя им Шопена за тысячу франков в вечер! Ха-ха! Я всё знаю наперёд, а?

А он даже и не взглянет на них! Он будет созерцать про себя свою мечту – мечтать о Трильби, о том, как он положит свой талант, свою славу и богатство к её прекрасным белоснежным ногам!