Как бы то ни было, но «матери» наши поныне помнятся в волгоградской литературе светло и грустно.

Новое поколение поэтесс, а нас поболе десятка, талантом, может, и не уступает предшественницам, но душевным достоинством – весьма и весьма. Столько ревности! Столько самомнения! Некоторые так просто сплелись гремучим клубком. Порой оторопь берёт от злобного их шипения. Девочки, не смешно ли? Подкатив под 70, что мы делим? Славу? Издательские позиции? А может, власть? Вот умора так умора! И совсем уж невероятно предположить: мужчину? Неужели Василия Макеева? В молодости он мог преувеличенно подхвалить одну или другую в ответ на вожделенный интерес к себе, но ведь почти полвека прошло! Известный факт: многие романтичные волгоградки были влюблены в него – по очереди и вперемежку. Кому-то посчастливилось даже впиться острыми зубками в этот манкий плод. Меня там не было очень, очень долго, просто душа не доходила. Ау! Вы же знаете, что я не соврала сейчас. Было такое, было! Одну он даже полюбил, что не удивительно. «Весёлая и смелая» въехала однажды среди ночи в его холостяцкую однушку на Прокатной и даже до загса довела. «Респект и уважуха!» – как выражается нынешняя молодёжь.

Впрочем, я верю, знаю: любовь там была обоюдная, но нет моей вины в том, что они с нею не справились. Так вот прогорают неуёмные костры жадной страсти. А семья держится на терпении, на прощении. Им не хватило ни того, ни другого. В июне 1980-го Василий с первой Татьяной официально расстались. Я тогда даже погоревала за них, не предполагая, как может развернуться судьба.

А если совсем по-честному – нас было не две и не три, попавших в разные сроки с Макеевым в трудную сердечную передрягу. И у каждой в конце концов судьба оказалась – осиный мёд. Так что ж, до старости тягаться, чей мёд горше?

Я бы и речи об этом не заводила, если бы не хотела понять, откуда в нас такое противостояние. В литературное соперничество что-то трудно верится. Каждая делает своё дело, идёт по своей дороге. Они, если верить законам математики о двух параллельных линиях, имеют шанс пересечься лишь в бесконечности.

Большой славы и признания никто их нас не стяжал. Для умных людей это вообще не тема разговора. Остаётся только любовь? И честность. Бесчестные не любят, когда их хватают за руку, потому и мстят жестоко. В творчестве это имеет особую цену. Ну-ка, припомните: я хоть одной чужой строчкой воспользовалась? То-то!

На общем писательском собрании 16 декабря 2015 года литературные дамы азартнее всех изгоняли меня из писательского Дома, зная, что я уже написала заявление об уходе, сообщила об этом на заседании правления и лишь формально оставалась за своим рабочим столом с незавершёнными делами, ожидая собрания. И причину своего ухода объяснила, и помощь новому руководству обещала…

Но нет – им хотелось публичного изгнания на виду у всего опешившего народа. Да скажи я, что никуда не ухожу, и сидела бы до сих пор за столом ответственного секретаря! Только цели такой не было.

Поверьте, сегодня пишу об этом, легко улыбаясь. А тогда было просто обидно, по-человечески неприятно, что гоньбу устроили не те, кто имел на это право. Особенно удивила старшая из нас – неглупая, настрадавшаяся, знающая правду и… более виноватая передо мной, чем я перед ней. Хотя своей вины я тоже не отрицаю. Макеев отношения к этому не имеет. Его между нами нет тридцать пять лет; может быть, на пару лет меньше. Или всё-таки больше, чем на пару лет? Она знает, о чём я говорю.

Что же касаемо ещё двоих гонительниц – они меня волнуют меньше. Не бездарные сочинительницы, но склонные к подлогам и аферизму, о чём знают все. Может, не по своей воле они таковы, но ведь: с кем поведёшься, от того и наберёшься. Бог им судья!