– Прости, но я внутренне освободился от тебя. Мне стало легче. Да и какая мы пара? Подумай сама. Все смеются: «Макеев Эверест покоряет».

– Понятно-понятно! Только Эверест труднее покорить, чем податливые окрестные горушки. Эх ты, альпинист клеймёновский!

Мы снова очень-очень-очень долго не виделись. И вдруг он однажды заявился в сопровождении целой бригады московских писателей, приехавших проводить в Волгограде литературный семинар для начинающих. Слегка выпивший, возбуждённый, заявил с порога:

– Тáнюшка, я сказал ребятам, что у тебя бар ломится от выпивки. Примешь?

Выпили всю водку и коньяк, сухое и креплёное, шампанское и кагор. В отупевшем уже состоянии, я спросила:

– Осталась бутылка спирта. Будете?

– Будем!!! – заорали гости.

Почти уже под утро все, включая Макеева, пошли ловить транспорт до Волгограда. Наверное, уехали. Я сидела на кухне, уперев локти в колени, и думала: «Вот и всё! Хорошо ли тебе, девица? Хорошо ли тебе, красная? Не так ли себя чувствует жертва коллективного изнасилования? Ты-то, ты-то, дура, зачем позволяешь так с собой поступать?»

Мне казалось, что я его люблю. Нет, не казалось, я была в этом уверена.

Год 1982-й. Март.

Василий подарил мне своё обручальное кольцо. Какой странный подарок! Зачем? Что он значит? Украсить им безымянный палец правой руки было бы верхом глупости. Надеть на левую руку – полная нелепость. Но ведь не кусочек же это золота! Наверняка он мучился сомнением, вспоминал, как отец перед близкой уже смертью выделил сыну «закляты́е» семейные деньги, чтобы он мог достойно жениться и стать счастливым домоседом. Кольцо не принесло Василию счастья, и он, достав золотинку из потайного места, принёс его мне.

В счастливых от собственной щедрости глазах читалось доверие: не отказывайся! Береги, это же от моего отца!

Я приняла кольцо, но на палец не надела.

Мы сидели в кафе «Огонёк», взяв бутылку «Советского» шампанского. Официантки умильно поглядывали в нашу сторону. Им было интересно, чем же закончится любовная история двух этих странных людей, приходящих сюда каждую неделю, берущих бутылку вина, о чём-то плачущих, над чем-то смеющихся. Мы видели, как девчата из-за раздачи наблюдают за нами и сочувствуют трудной нашей любви. Иногда они вдруг подносили лёгкое какое-то угощение со словами: «Это вам от заведения!»

До женского праздника 8 Марта оставалось меньше недели.

– Ты приедешь? – спросила я.

– Приеду седьмого вечером. Только ты уж запасись соответственно и никого больше не приглашай.

– Кого мне приглашать? Если захочешь, восьмого сходим к Кузнецовым. Они для меня самые родные и к тебе хорошо относятся.

– С цветами приехать или с подарком?

– Что за глупый вопрос! И с цветами, и с подарком. У меня тоже есть для тебя подарки. С двадцать третьего февраля дожидаются.

– Интересно. Только прошу, кольцо никуда не девай. Никакой другой бабе я бы его не подарил.

– Звучит как признание в любви.

– Не торопись. Пусть звучит как доверие.

– Вась, а почему официантки так смотрят на нас?

– Всем хочется счастья.

Седьмого марта я настряпала что сумела: гуляш из говядины, оливье, колбаска с сыром, несколько яблок. В баре мерцало золотым огнём бренди «Слынчев бряг».

Всё промыла, облагородила, застелила свежую постель. На гвоздике за шифоньером на плечиках висело отутюженное платье, не новое, но вполне достойное случая. На тумбочке в прихожей стояли духи «Клема». Ведь я ждала не просто мужчину, ждала любимого, заранее полагая, что он не привезёт ни цветов, ни подарка, ни бутылки шампанского. Приедет – хмельной, обнимет меня в прихожей, повесит на крючок жесткое серое пальто и длинный синий шарф. Лучшего мне и не надо!