Первое, что полезло в голову – Светловолосый и Брук были любовниками, поэтому я со злостью захлопнул коробочку и только тогда заметил на крышке золотые буквы – «WGF».

      Часы в гостиной отмерили восемь равномерных отрезков, сообщив мне, что я опоздал на работу.

– Вот и хорошо, – ответил я непримиримому, неумолимому распорядителю, отмеряющему каждому из нас фрагмент вечности своими ножницами-стрелами.

       Я позвонил в офис и предупредил, что сегодня меня не будет, причем, проговаривал это безапелляционным тоном и пока директор возмущенно сопел, подбирая меткие слова для моего вопиющего поведения, я поблагодарил его за понимание и первый завершил разговор.

      Как только я нажал сброс звонка, радость, воодушевление, чувство освобождения окатили меня приливом сил. Сколько значения люди придают работе. И ладно бы в смысле зарабатывания на хлеб насущный, но, по моим наблюдениям, этот аспект редко оказывался на первом месте.

      Стремление, под соусом благовидности, замаскировать свою беспомощность, незнание, как и чем наполнить день, казаться нужным, полезным обществу, привлекательным, наделенным хоть какими-нибудь полномочиями, оказаться вписанным в социальный круг, определить свое место в иерархии и только после этого оценить свое положение при помощи заработной платы, которая будет служить мерилом удовлетворенности или недовольства собственной жизнью. Кажется, вот, что такое работа. Вот почему так раздражают те, кто относятся, ко всему выше перечисленному, не столь серьезно и находят возможность, хоть изредка, взглянуть на социальный круг сверху, увидеть, что он больше напоминает конус, надежно выстроенную пирамиду из человеческих тел. Неважно, добираются такие люди до ее вершины или нет. Выпадая из прочной кладки, они подвергают риску все строение и могут быть жестоко наказаны за вольности.

       Им придумано имя, тем, кто прогуливается около, пока другие рвут жилы. Их называют бездельниками, не замечая, что некоторые из них ткут, вокруг высушенного ветром и временем сооружения, особый покров, дающий тень, прохладу, защиту. Этот покров вечен, в отличие от хрупких пирамид из костей, поскольку соткан из нематериальных, а значит несокрушимых элементов.

       Далеко не каждый замечает покров, но те, кто хотя бы изредка, поглядывают на него, назвали его Искусством, возможно потому, что способны восхититься искусностью творения, а может еще и потому, что некоторых он искушает ослабить хватку и немножко расшатать тесную кладку пирамиды.

       Сегодня я решился разжать пальцы и отдохнуть, осмотреться повнимательнее вокруг, зная, что совсем скоро возникнет необходимость вернуться на "свое" место.

      У всего свое место и, если вдуматься в изжеванную до безвкусия фразу, попытаться освежить ее вкус осознанным проникновением в провозглашенную  древнюю мудрость, то не останется места недовольству и осуждению. Тогда, иерархия существования станет свободным пространством, в котором можно будет найти точки соприкосновения материального и нематериального и побывать в них, больше не мучаясь выбором приоритетов.

      Так я размышлял, снова валяясь в постели, машинально открывая и закрывая бархатную коробочку, пока не уловил, что уставился взглядом на сверток, лежащий на комоде. Я не мог вспомнить, что это. Любопытство подняло меня с кровати, но едва я взял бумажный ком в руки, как вспомнил, что это купленный мной у антиквара кофейник. Я совсем забыл о нем. Захотелось его рассмотреть (дома вещи с нами более откровенны, чем в магазине).

       Веревка, которой был связан сверток, была слишком прочной. Разорвать я ее не смог, развязать крепкий узел тоже. За ножом или ножницами идти было лень, тогда я решил разорвать упаковку по кусочкам. Крупные клочья летели прямо на пол, пока не показалась точеная серебряная фигурка кофейника.