– Что же я продам? У нас всё отобрали! Мы же и с собой ничего взять не смогли! – запричитала Александра.

Соседка её одёрнула:

– Ты радуйся, что отпустили. Говорят, нас отправляют куда-то в тайгу, на смерть. А ты домой возвращаешься.

– Да где тот дом? Всё ведь отобрали! – продолжала голосилть женщина.

Но тётка вновь осадила:

– Бери в охапку детей и мотай отседа, покуда начальство не передумало. Наверняка, в селе остались если не родственники, то близкие соседи. Народ у нас жалостливый, приютят.

– Я и не знаю, куда идти, никогда в город не выезжала. Муж иногда выбирался, а на мне всегда домашние дела висели, – всхлипывая, пожаловалась Александра.

К женщинам подошёл мужик с окладистой бородой, густыми бровями и удивительно голубыми глазами, оказавшийся супругом этой тётки.

– Ты, ежели выйдешь из дверей, пройди прямо и аккурат упрешься в городской базар. Тут недалеко иттить. Могёт быть, встретишь кого из сельчан, а нет, так что-нибудь продашь и топай на вокзал. Там бери билет на пригородный до крайней станции, – посоветовал муж тётки. – Помнишь, как она зовётся?

– Вроде, Заводская, – рыдая, промолвила Терентьева.

– Вот и выбирайся отседова скоренько, пока дозволенье имеешь, – мужик вздохнул и пошёл прочь.

Собрав детей, Александра вышла из переполненного помещения. Слёзы застилали глаза. Некоторое время она стояла в растерянности. Со всех сторон по улице спешили люди. У них был такой озабоченный вид, что бедная напуганная женщина не решалась к кому-либо обратиться. Всё же она осмелилась остановить одного из прохожих. Им оказался местный житель, который, к её удивлению, всё обстоятельно разъяснил и даже взялся помочь дойти до нужного места. С его помощью Александра без труда добралась до рынка. Там шла бойкая торговля. Скорее, даже не торговля, а натуральный обмен между городом и деревней. Странно было видеть, как зазывали к своим прилавкам бородатые мужики, меняя зерно на топоры, деревянные ложки на железные гвозди, или выделанные овечьи шкуры на хомуты. Деньги были не в ходу, да и не водились они у крестьян. Тем не менее, торговля была в разгаре. Расспросив торговцев о телегах с дровами, она пошла по рядам. На счастье, в самом конце обозных рядов увидела лошадь соседа. Телега была нагружена берёзовыми чурками. Сосед, Захар Овчинников, уже договорился с покупателем и собирался доставить ему дрова. Он издали заприметил женщину с оравой детворы. Александра сразу узнала соседа и радостно устремилась к нему. Отдышавшись, Терентьева хотела рассказать о своих мытарствах, но вместо этого разрыдалась. Тогда Захар велел всем оставаться на рынке и ждать, а сам выехал по адресу покупателя. Быстро обернувшись с дровами, повёл всю семью в чайную, которая находилось недалеко от рынка. Возле неё стояло с десяток разномастных телег. Лешади жевали сено, пока хозяева перекусывали. Сосед по хозяйски открыл непомерно высокие двери заведения, за ним робко переступила порог Терентьева, пропустив впереди себя своих отпрысков. В помещении было тепло и уютно. За столами сидели бородатые мужики и неспешно вели разговоры. В воздухе стоял знакомый запах дёгтя и лошадиного пота. Захар усадил всех за свободный столик и заказал незамысловатую снедь с горой хлеба. При этом детвора голодными глазами следила за тем, как расставляются блюда на столе, после чего с жадностью набросилась на еду. Накормив в первую очередь детей, Александра стала рассказывать:

– Когда выселяли, всё отобрали. Ничего не дали с собой взять, даже ложки пересчитали. Продукты забрали. Считай, голыми отправили. Дети-то что им сделали? Привезли, бросили. Игната в тюрьму забрали. А на вас, говорят, указаний нет. Захар, что нам делать?