Буквально спустя пять минут Августин уже сидел в удобном кресле за столом в гостиной, где чуть в уголке уютно горел камин, а на вертеле запекался сочный фазан. Виконт и вправду собирался устроить себе поздний ужин, притом в полном одиночестве, ведь не надо забывать, он был с детства жаден, и ни с кем делиться не любил. На столе уже стояли изысканные напитки и наивкуснейшие закуски. И если бы не внезапный визит Августина, то виконт так бы и отужинал в тихом одиночестве, наслаждаясь деликатесными яствами. И лишь боязнь международного скандала вынудила его пустить в дом незнакомца, утверждающего, что он влиятельный родственник из-за рубежа.

И вот теперь виконт разделял свой ужин с Августином. Фазан оказался практически готов, запечён на славу, и был тут же подан на стол под Токайский десертный напиток. А как только первые кусочки яства были поглощены, у довольных едоков тут же началась лёгкая, непринуждённая беседа. От Токайского десерта сразу развязались языки, и прежняя скованность мигом исчезла.

– Ах, мой драгоценный кузен, мне так приятно принимать вас у себя,… но всё же, как так вышло, что вы оказались в руках разбойников?… я вам так сочувствую!… Наверное, много денег потеряли?… – ненавязчиво спросил виконт, запивая свой вопрос креплёным виноградным соком.

– О, это было так неожиданно, что я сначала и сам не понял, что случилось,… думал шутка!… Хотя отправляясь к вам, я был предупрежден, что в вашем королевстве народ бедствует и способен на грабежи!… Меня уверяли, что ехать следует с охраной, но я слишком самонадеян, к тому же храбр и отважен, вот и поехал один!… Решил сделать вам приятный сюрприз,… взял с собой два ранца золотых монет,… хотел вложить их в ваше финансовое предприятие,… мне говорили, вы гений в этом деле, и запросто могли бы приумножить мои капиталы!… не так ли!?… – быстро отозвался Августин, а у виконта после слов о золоте аж слюнки потекли.

– О да, мой дорогой кузен,… мои финансовые предприятия безотказно дают прибыль!… а всё потому, что я действительно гениален, а все остальные в нашем королевстве просто посредственности!… Особенно этот ремесленный люд и крестьяне оборванцы,… все эти булочники, пахари, кузнецы, гончары, ткачи,… непроходимые глупцы и лентяи!… Да они элементарно не хотят работать, оттого и такие бедные!… Мы с королём даже специально придумали новый налог,… и всё лишь для того, чтоб заставить их исправно трудиться, а не лодырничать!… Уж так вышло, что нашему государю достался дрянной народ,… ну, не желают эти людишки работать!… Ах, негодяи, трутни и тупицы,… не то, что Вы,… сразу видно вы проницательный и деловой молодой человек,… отчаянный смельчак, и возите золото ранцами!… даже не кошельками!… Ах, если бы не эти паршивые разбойники,… но вы не беспокойтесь, кузен, мы их непременно поймаем,… это ерунда!… А вот народ у нас нерадивый,… сплошь и рядом бездельники… – смакуя вишнёвый ликер, ругал, на чём свет стоит, трудовых людей виконт.

Сладкие напитки настолько разгорячили его воображение, что он уже не стеснялся в бранных эпитетах, клял ремесленников и крестьян самыми последними словами. После чего вновь взялся восхвалять свой финансовый гений. Гордясь, рассказывал все тонкости подложных авантюр с золотом и серебром. Взялся поучать Августина, как якобы правильно следует повелевать «чернью» и прочими «плебеями», естественно это он так называл рабочий народ.

А Августин всё слушал и слушал виконта, постепенно вникая во всю суть его мошеннических схем. Но виконта было никак не остановить, он слишком разоткровенничался, а всё потому, что у Августина весьма успешно получалось делать свою внешность располагающей и внушающей доверие. Именно оттого виконт и не умолкал. И чем больше он распространялся о своих финансовых проделках, тем сложней Августину приходилось сдерживать поток своего негодования, который нарастал внутри его, словно буря.