Дух. Я была там, где и должна была быть. Нас было там очень много, как сельдей в бочке – и мужчины, и женщины. Мы жили в доме, но не могли из него выйти. Иногда в комнатах было довольно тепло. Но с некоторых пор я оказалась одна в совсем маленьком темном помещении. Прежде чем я очутилась в тюрьме, мы могли разговаривать. Правда, говорил всегда один мужчина (который в конце концов полностью завладел больной), но теперь я совсем одна. Вы не имеете права изводить меня этими горячими штуковинами.

Врач. Этот способ электрического лечения очень хорош для привязанных к Земле духов – для невежественных!

Дух. Невежественных! Как у вас хватает наглости говорить мне подобное? Как вы себе это позволяете?

Врач. Вы разве не знаете, что покинули свое смертное тело? Вы сбросили свое бренное тело.

Дух. Откуда вы это знаете?

Врач. Потому что тело, посредством которого вы сейчас говорите, вам не принадлежит! Это тело моей жены.

Дух. Я никогда вас не видела, прежде чем вы стали обрабатывать меня этими острыми штуковинами.

Врач. Но тогда вы еще не использовали тело моей жены.

Дух. Что все это значит?

Врач. Это значит, что вы сейчас используете тело другого человека.

Дух. Что ж, это многое объясняет. Иногда мне казалось, будто я не в своей тарелке; но потом, через некоторое время, я снова становилась собой. Там был один высокий старик, большой дурак, но мы все должны были делать то, что он велел. (Другой дух одержимости, которого мы уже несколько дней назад изгнали из больной.)[10]

Мне не хотелось следовать его указаниям. У меня было столько денег, что я могла себе все позволить, и почему я теперь должна была терпеть придирки этого глупца? Но мне было ясно, что я, несмотря ни на что, обязана была делать все, что он велел, только не могла понять, почему. Это был не мой дом, но я почему-то вынуждена была там оставаться. Я так и не смогла понять, почему я не могла оттуда уйти. Он многих удерживал там.

Врач. А электрические разряды не помогли вам уйти оттуда?

Дух. Да, конечно, правда, это было ужасно больно. Казалось, мне вырывают нервы из тела.

Врач. Тем не менее электричество вас освободило.

Дух. Мы не могли уйти от этого человека. Мы должны были делать все, что он велел. Он все бегал и бегал (больная часто убегала), и мы все бегали вместе с ним, даже маленькая девочка, которая там была и постоянно плакала (дух одержимости, который недавно был изгнан из больной)[11]. Временами я была свободна, а потом мне опять приходилось очень плохо. Иногда я парила с одного места на другое.

Врач. Тогда вы становились свободным духом.

Дух. Не употребляйте этого выражения! Как я ненавижу это слово! С подобными явлениями я не хочу иметь ничего общего и не хочу ничего о них знать!

Врач. Вы не принимаете во внимание тот факт, что человек вовсе не умирает, когда сбрасывает свое тело, а живет дальше, становясь духом.

Дух. Вы знаете, что я не умерла. Разве вы не слышите, что я говорю с вами? И разве вы не видите, что я могу двигать руками?

Врач. Дорогая моя, мы, правда, слышим вас, но не видим. Мы видим здесь только мою жену, и вы говорите через ее тело. Это миссис Викланд. Как зовут вас?

Дух. Я – миссис Эмили Джулия Стив. Я была замужем, но мой муж умер несколько лет назад.

Врач. Вы знаете, что вы сейчас в Калифорнии?

Дух. Тут я никогда не была. Я сначала поехала в Чикаго, а потом в Сан-Луис. (Пациентка тоже жила в Сан-Луисе, и там у нее впервые наступило помутнение рассудка.)

Врач. Где именно вы жили в Сан-Луисе?

Дух. Я бывала там только проездом, а жила обычно в другом месте. Однажды я жила на Ла Саль Авеню в Чикаго, правда, очень недолго. Это было вблизи Ла Саль и Дивижен. Оттуда я направилась в Сан-Луис и дальше – куда, я теперь уже не знаю. Я только помню, что меня мучили резкие головные боли. (Пациентка жаловалась на то же самое.)