История с Аханом упоминается в Мишне (Санхедрин 6:2) и в Талмуде, но там акценты расставлены иначе. В частности, сказано, что Ахан, признавший вину, неоднократно совершал преступления тайно, то есть без свидетелей.

Автору могут возразить, что в том же трактате Талмуда есть более определенные высказывания о недопустимости осуждения на основании собственного признания. Все это так. Но трудно отрицать, что дискуссии о допустимости осуждения человека на основании лишь его собственного признания по делам особого производства не раз возникали между законоучителями, как в период составления Мишны и Талмуда, так и в более поздние времена95. И в первую очередь это касалось идолопоклонников, с целью осуждения которых признание в совершении преступления разрешалось добывать искусственным путем.

О стремлении синедриона осудить Иисуса на основании Его собственного признания может свидетельствовать еще один факт, зафиксированный евангелистами. Речь идет о применении первосвященником Каиафой клятвы или заклятия. Похоже на то, что, потерпев неудачу при проведении «тайного розыска», иудейские иерархи попытались спасти положение с помощью «царицы доказательств».

5. Клятва как способ восполнить нехватку доказательств. Клятва (евр – шеба) именем Господа или своей жизнью издревле использовалась людьми для подтверждения истинности своих слов. Моисеев закон, ограничивая ее применение (Исх. 20:7; Лев. 19:12), тем не менее, предписывал в определенных случаях клясться именем Господа (Втор. 6:13) с целью утверждения сказанного, в том числе при свидетельствовании перед судом. В основном, клятва применялась по делам, связанным с имущественными тяжбами (Исх. 22:11), что позже было закреплено и в других законодательных актах (Законы о Санхедрине 7:3).

Древнееврейское право предусматривало несколько видов клятв: клятва истца как доказательство его правоты; клятва ответчика (гесет), категорически отвергающего притязания истца; клятва свидетельствования и др.

Полагают, что в уголовном деле, по результатам рассмотрения которого предусматривалась смертная казнь, заклятие или клятва были неприменимы. Ведь подсудимый, которому грозил смертный приговор, мог произнести ложную клятву для спасения своей жизни. Однако это – общее правило, из которого также могли быть исключения. И они, вероятно, были.

Комментаторы кодекса «Мишне тора» признают, что «клятва является важным элементом еврейского суда: к ней прибегали как к последней возможности доказать свою правоту за неимением свидетелей, документов и т.п.»96.

Автор полагает, что в деле Иисуса Каиафа мог руководствоваться аналогичной правовой нормой, видимо, не запрещенной в те годы и при рассмотрении некоторых уголовных дел, отнесенных к особой подсудности. Суть этой нормы в том, что обязанием дать клятву судьи пытались восполнить одиночное свидетельство, считавшееся по закону недостаточным. В подтверждение этой версии можно, опять же, сослаться на кодекс Маймонида: «Не выносят судебное решение на основании показаний одного свидетеля – ни в случае, когда подсудимому угрожает казнь, ни в имущественных тяжбах…; однако из традиции известно, что на основании показаний одного свидетеля можно обязать человека дать клятву» (Законы о свидетельстве 5:1)97.

Как видим, Маймонид пишет не только о применении заклятия при рассмотрении имущественных тяжб. Он недвусмысленно утверждает, ссылаясь на древнюю традицию, что заклятие применялось в исключительных случаях и по уголовным делам со смертной казнью. А к таким делам, как мы уже выяснили, относились, прежде всего, дела в отношении идолопоклонников.