Попробуем разобраться в этом непростом вопросе. И вначале обрисуем несколькими штрихами портреты тех судей, которые, по мнению христианской церкви, не являлись инициаторами судебного процесса, не питали к Иисусу вражды и до суда, вероятно, относились к его проведению с безразличием.

Прежде всего, это Понтий Пилат, пятый римский прокуратор (префект) Иудеи и Самарии.

Римские провинции делились в то время на сенатские и императорские. Частью последней и была Иудея, входившая (согласно общепринятому мнению) в состав Сирийской провинции. Т. Моммзен же полагал, что Иудея в первые десятилетия н.э. являлась римской провинцией второго ранга, а ее управителя именовал префектом77. Провинциальные префекты (в отличие от столичных) обладали на вверенных им территориях более широкими полномочиями, являясь там, по сути, полновластными наместниками. Поэтому Пилат, вероятно, обладал в Иудее всей полнотой судебной власти – был наделен простым империем или властью меча (правом жизни и смерти) для наказания преступников78, и в делах судебных не требовалось утверждения его приговоров сирийским легатом.

Известно, что Пилат был выходцем из сословия всадников79. Мнения о нем сохранились весьма противоречивые. Но он и был, судя по всему, фигурой, совмещавшей в себе прямо противоположные качества.

Иосиф Флавий и Филон Александрийский связывают правление Пилата с применением массового насилия и бессудных казней, рисуют его жестоким, жадным и коррумпированным римским чиновником, который презирал иудеев и не раз оскорблял их религиозные обычаи и верования. С другой стороны, как замечает А. П. Лопухин, христианские историки «представляют правителя человеком деликатным и даже мягким, так что обвинительное изображение его у Филона и Флавия кажется похожим на грубую мстительную карикатуру». А далее Лопухин приводит характеристику Пилата, которую дал ему епископ Элликот: «совершенный и полный тип светского римлянина позднейшего времени: строгий, но не безжалостный; хитрый и знающий свет, быстрый и деятельный, высокомерно справедливый и, однако же, как верно заметили древние христианские писатели, человек себе на уме и потому трусливый; способный понимать справедливое, но без нравственной силы следовать ему».

Добавим к этому, что относительно длительный срок правления Пилата, по-видимому, должен свидетельствовать о его политической дальновидности и компетентности в делах управления захваченными Римом территориями. Его деятельность была подчинена выполнению главной задачи – обеспечению управляемости и общественного спокойствия в Иудее.

Столь резкое контрастирование реальных действий Пилата с его образом, описанным в Евангелиях, некоторые авторы объясняют довольно упрощенно. Они полагают, что евангелисты умышленно исказили этот образ в расчете на благосклонность римлян к христианским общинам.

В контексте евангельских источников представляется более объективной характеристика, которую дал Пилату Д. Мережковский: «Пилат – не „святой“, но и не злодей: он в высшей степени, – средний человек своего времени. „Се человек!“ – можно бы сказать о нем самом. Почти милосерд, почти жесток; почти благороден, почти подл; почти мудр, почти безумен; почти невинен, почти преступен; все – почти, и ничего – совсем».

У Мережковского Пилат является как бы срезом всего человечества: «Руки будут умывать от крови Господней все „почти справедливые“, „почти милосердные“ судьи, „средние люди“, – но не умоют: суд Пилата – суд мира сего над Христом, во веки веков».