Король тоже увидел Манфреда и, пораженный, оцепеневший, смотрел на приближавшегося и, казалось, не мог даже вскрикнуть.

Только Монклар сохранял хладнокровие.

Он подал знак Бервьё, капитану стражников и шепнул ему несколько слов на ухо.

В это самое мгновенье тот, которого считали мертвым, подошел к креслу, в котором неподвижно сидел онемевший от изумления король. Манфред поклонился с наигранным изяществом.

– Сир! – громко сказал он. – Я, помнится, обещал вам прийти в Лувр и заявить, что всякий мужчина, применяющий насилие к женщине, подлец… Я сдержал слово!..

Напрасно было бы пытаться описать изумление придворных, не исключая и Монклара, услышавших столь смелое заявление, адресованное самому королю…

Подле Манфреда образовался широкий круг, а молодой человек стоял со спокойным, даже, можно сказать, печальным взглядом, и в поведении его не было заметно ни наглости, ни высокомерия.

Король оставался мертвенно-бледным, тогда как Монклар повелительно прогудел:

– Бервьё! Чего вы ждете?

Слова эти, казалось, разорвали путы оцепенения, сковывавшие короля.

Он вытянул руку к подоспевшим гвардейцам:

– Отставить!

И, снова овладев собой, король торжественно добавил:

– Я хочу увидеть, до какой степени дойдет наглость и бунтарский дух человека, выступающего в моем королевстве, в моем Лувре, перед самим королем.

Он устремил на Манфреда один из тех взглядов, которые приводили в ужас придворных.

– Это все, что ты хотел сказать? Говори!

– Сир, я хочу кое-что добавить: когда я говорил с вами возле усадьбы Трагуар, мне казалось, что я поступаю верно… Я ошибался…

– А! Ты испугался, мой мэтр!

Манфред пожал плечами.

– Пусть так!.. Только вы же знаете, сир, что страха у меня нет… Я сказал, что ошибался, потому что считал в то время, что совершается насилие над невинной юной девушкой!.. Я ошибался. Слышите это, вы все? И вы тоже, мадам! Я верил, что вы – юная девушка… Я не знал, что вы только поджидаете случая, чтобы броситься в объятия первому встречному! Этот первый встречный оказался королем! Прекрасная находка! Королевская любовница, – закончил он раскатами звонкого смеха, – приветствую вас, и вас тоже, сир… А также прошу у вас прощения, сир, за то, что заставил два лишних часа протерпеть ваше законное нетерпение!

Опьяневший от бешенства, Франциск I махнул рукой:

– Схватить его! – крикнул он. – Отдаю его вам! Вперед! Ату его! Разорвите его в куски!

Жилет, подавленная безнадежностью, упала навзничь, как мертвая. Две сотни кавалеров бросились вперед со шпагами в руках.

– Смерть ему! Смерть! – кричали они.

– Назад! Назад, слуги палача, лакеи короля! – ответом был твердый голос Манфреда.

Клинок его сверкающей рапиры совершал молниеносные движения. Манфред отступил в угол, готовый умереть там.

Естественно, нашим читателям любопытно будет узнать, как наш герой выбрался со склада трупов в Монфоконе, чтобы сдержать свое слово, явиться в Лувр и высказать свое мнение королю Франции.

Нам придется вернуться на несколько дней назад, то есть к тому самому моменту, когда главный прево резким движением закрыл железную дверь кладбища казненных.

– Не открывать эту дверь до той поры, пока этот негодяй не умрет!

Манфред, как мы уже сказали, не мог поначалу освободиться от какого-то специфического страха. Поначалу он подумал: «Мне придется вынести самую ужасную агонию, какую только может увидеть в кошмарном сне человеческое сознание… Медленно умирать от голода и жажды… Здесь!.. Среди трупов… Мне, еще живому, занять место среди мертвецов! Лучше уж покончить со всем разом! Я не позволю им себя убить… Я сделаю это сам!»