Так что к весне Отикунэ сдалась и согласилась на встречу. Возлюбленный написал, что придёт к ней, когда расцветут глицинии.

Весь день бродила Отикунэ среди веселящихся компаний, надеясь случайно встретить любимого. Заглядывала в лица молодых мужчин, слушала смех и гудение голосов. Но так и не встретила возлюбленного. Никогда Отикунэ не была так одинока, как в этот день, среди радостных людей и цветущих глициний.

Вот уже и праздник закончился. Все разошлись по домам, чтобы продолжить его у родных очагов, выпить густое терпкое вино с лепестками цветов, съесть сладкие рисовые колобки и солёную рыбу. А Отикунэ всё шла от дома к дому, от улицы к улице.

Давно село солнце и загустели сумерки. Весенняя прохлада заставляла ёжиться и выстуживала сердце.

В окнах и витринах лавок зажглись фонари, усилив аромат благовоний. Тёплый дрожащий свет на обезлюдевшей улице обманчиво обещал Отикунэ чудо и спасение от одиночества.

В небе плыли сиреневые облака цветущих глициний, роняя слёзы лепестков на брусчатку. Их было так много, что дорога казалась рекой, отражающей вознёсшиеся к небу соцветия.

Отикунэ крепко сжимала в руках ненужный сейчас зонт, словно пытаясь защититься от падающих с неба сиреневых слёз. Деревянные гэта девушки стучали по камням, наступали на лепестки, превращая их в грязь.

Что-то тёплое и мягкое коснулось ноги.

– Мяу! Мяу!

Отикунэ посмотрела вниз.

Ты что, так и ходишь за мной? – удивилась она.

Этот чёрный котик прибился к ней ещё днём и упорно бежал за девушкой среди многолюдной толпы. И здесь, на пустой улице, Отикунэ обрадовалась, увидев, что он всё ещё рядом. Хвост трубой, уши торчком и пристальный взгляд вперёд, словно кот видит там что-то, невидимое человеческим глазом.

– Ты мой защитник, – улыбнулась Отикунэ.

На сердце потеплело. Она в этот странный вечер тоже не одинока.

«Что же, глицинии отцветут не сейчас, – утешила себя она. – Возможно, он придёт ко мне завтра».

В такое время находиться одинокой девушке на улицах города становилось опасно, да и её отсутствие дома могли бы заметить. Отикунэ вернулась в свою хибарку.

Она не сразу вошла в дом. Постояла на пороге, наслаждаясь тёплым весенним вечером, прислушиваясь к шуму, доносившемуся со стороны отцовского дворца. Там продолжалась суета праздника и сборов большого семейства тюнагона Химуро в поездку. Завтра все – от хозяев до последней служанки отправлялись с паломничеством в храм Белых цапель. Только Отикунэ оставляли здесь. Опять. Одна.

Вздохнув, девушка прошла в комнату, зажгла неяркую лампу, отыскала треснутую и позже склеенную миску, положила туда кусочек рыбы для приблудившегося кота. Порадовалась, что Акоги не забыла о ней и занесла поднос с ужином. Благодаря ей у Отикунэ нашлось, чем покормить чёрного приблуду. Правда, теперь самой придётся ограничиться пресным рисом. Ну да ладно! Первый раз, что ли. Зато и ей нашлось с кем разделить праздничную трапезу.

Поев, Отикунэ достала из шкатулки любимый портрет и так засмотрелась на прекрасные черты, что не обратила внимания на стукнувшее окно. Лишь почувствовав холодок от сквозняка, оглянулась и вскрикнула. В её комнате был незнакомый мужчина!

Хотя нет. Знакомые по портрету черты подсказали: это он, её загадочный поклонник. Она онемела от неожиданности и смущения.

– Вы согласились на встречу, и я пришёл, прекрасная Отикунэ.

От растерянности девушка забыла все слова и правила приличия. Молчала и во все глаза рассматривала гостя. Он был ещё прекрасней, чем на портрете! Светлая кожа, благородные черты лица, тёмные глаза, похожие на листья ивы, и серебристые волосы, собранные в плотный узел. Даже неяркие серые, сотканные из глицинии, одежды украшали его, подчёркивали аристократизм осанки и жестов.