Керо терпеливо слушал долгие восхваления увлёкшей друга девушке.

– А главное, что та ночь показала мне – на неё можно положиться в трудную минуту. Как она ни боялась призрака, а сделала всё, что должно. Про тех красавиц, что найдёт мне мать, я знать не буду, можно ли им доверять. Сам знаешь, до свадьбы все девицы выглядят как фарфоровые куколки, а после свадьбы обнаруживаются спрятанные рога или лисьи хвосты.

Сайто Керо громко рассмеялся в ответ на слова друга и согласно кивнул. Потом достал из запазухи мешочек, извлёк из него кусок светлого шёлка.

– Ты напомнил, что оная барышня через служанку передала нам подарки – два вышитых платка. Вот твой.

Мамору выхватил шёлк из рук приятеля и принялся рассматривать вышивку, а рассмотрев, приложил платок к лицу, вдыхая цветочный аромат и наслаждаясь гладкостью ткани.

Затем Керо пришлось вытерпеть ещё порцию восхищённых дифирамбов по поводу тонкого вкуса и мастерства девушки. Но закончил Мамору неожиданно:

– Какая несправедливость, что подобное совершенство вынуждена претерпевать столько унижений и страданий. И от кого?! От тех, кто должен любить и защищать её. Мне так жаль несчастную.

– Первый раз слышу от тебя подобное. До сих пор ты никогда не интересовался девушками, которые казались бы жалкими.

– Она не жалкая! – сердито сжал кулак Мамору. – Её жалко, а это совсем другое!

– Честно говоря, не вижу разницы, но спорить с тобой не собираюсь. Главное, она тебя явно зацепила.

– Я хочу исправить несправедливость и дать Отикунэ то, что она заслуживает. Поможешь мне?

– Обязательно. А что ты собираешься делать?

– Попрошу родителей переговорить с отцом Отикунэ, чтобы её отдали мне в жёны.

– Не делай этого.

– Почему?

– В доме тюнагона всем заправляет госпожа Тошико. Она не захочет отдавать девушку в род, что выше по положению, чем мужья её собственных дочерей. Мачеха сумеет убедить супруга, что Отикунэ нельзя отдавать за тебя. И сделает всё, чтобы свадьба не состоялась. Возьмёт и отошлёт девушку в какой-нибудь дальний монастырь или спрячет её где-нибудь ещё, так что ты её совсем не увидишь.

– И что же делать?

– Приготовь дом, куда приведёшь жену, и постарайся убедить Отикунэ сбежать с тобой.

Мамору вскочил на ноги и прошёлся по комнате, стремясь сбросить огонь, что вскипел в его жилах при мысли о похищении невесты.

– Ты прав! Я так и поступлю!

– Только не спеши. Сейчас, когда все вернулись в дом тюнагона, выкрасть Отикунэ будет непросто. Тебя могут ранить или даже убить. Её отец в своём праве.

Мамору повесил голову:

– Ещё неизвестно, захочет ли Отикунэ сбежать со мной.

– Так ты напиши, завоюй её сердце. А я буду следить за семейством тюнагона, и как только появится возможность, сообщу тебе.

****

С возвращением семейства тюнагона забот у Отикунэ прибавилось. Мачеха, казалось, есть не могла, если для падчерицы работу не придумает. Но Отикунэ это не огорчало. Шум, суета, хлопоты успокаивали страхи, которые после истории с призраком нет-нет, да и возвращались к девушке. К тому же задания, что постоянно валились от госпожи Тошико, отвлекали Отикунэ от мыслей о новом знакомом – Мамору Торугаве. Только во снах он снова отважно сражался с призраком, спасая её, и со снами Отикунэ ничего не могла сделать.

Она чувствовала себя совершенно легкомысленной особой, которая не успела проститься с одной любовью, как уже нашла новый предмет для воздыханий. Мамору не отличался такой изысканной красотой, как призрачный возлюбленный: цвет золотистой кожи выдавал, что молодой самурай часто бывает на солнце, брови гуще, а черты лица резче, чем требуют строгие каноны красоты. Но его несовершенства трогали сердце девушки сильнее, чем безукоризненность иных мужчин.