Причал находится в Большой Никоновской бухте, ее глубина почти 40 метров. Все высыпали на палубу. Публика интересная. По радио передали информацию о теплоходе и программу на день. В 21^>15 – ужин, затем сообщение о проезжаемых местах, в 22^>30 – музыка и танцы. Отбой в 24 часа, но желающим разрешается остаться на палубе.

Вокруг Валаама много небольших лесистых островов. Все они удалены от ближайших прибрежных поселений более чем на 20 верст. Среди них на каменистом выступе в воде обилие чаек. На высоченных скалах видны сосны и яблони, корни которых извиваются по голым камням. Как передали в путевой информации, на Валааме свой микроклимат, поэтому природа здесь причудливо сочетает северные и южные растения. Вдали сияют золотом купола Спасо-Сергиевского собора.

2. Прекрасны первые мгновения.

Я с удовольствием брела в день приезда ранним утренним Невским, когда еще не было ни транспорта, ни пешеходов. И с удовольствием уезжала из города через десять дней, уже измученная и бытовым неустройством, и заурядностью окружающих меня людей, и множеством сменяющих друг друга мероприятий.

Александр Николаевич Вертинский, посетивший Ленинград в 1953 году, писал 14 и 16 сентября: «Исаакий – стоит как вкопанный. Памятник царю скачет в небо за улетевшим режимом, а Петра еще не видел. Ленинград – спокоен, тих и «вежливо холоден». Впечатление такое, что он «ни с кем не разговаривает». Я его прекрасно понимаю.

Ленинград – точно не город и «набальзамированный труп» города. Дворцы – с ослепшими окнами… Хмурые лица домов. Молчание. Холод. Склеп какой-то. Но эта Дворцовая площадь, через которую я ежедневно еду на концерт, – великолепна в своем мертвом покое и так прекрасна… До слез. Я часто вспоминаю стихи Мандельштама: «Петербург, я еще не хочу умирать!»

Кони барона Клодта на Аничковом мосту и спокойной воде канала… Редкие пешеходы… Всё это как большое кладбище, заставленное великолепными памятниками…

Вероятно, его уже не воскресить, этот город Петра и Пушкина… «Но люди всё же живут как-то, ходят слушать Вертинского, едят пирожные, работают и… вежливо молчат» [1].

Я была настроена более оптимистично. Особенно в первые моменты.

3. С наслаждением ехала в Лосево и Приозерск

Восторгалась чудом его природы, обилием воды, красотой Вуоксы, ее порогов.

Лосево – поселок всего в несколько домиков и турбаза, действующая с 1974 года. Она расположена на берегах реки Вуоксы, которая разливается здесь целыми озерами. У базы река шумно бурлит, течет по камням, образуя пороги – место постоянных тренировок и соревнований байдарочников.

Природа здесь красивая. Разновеликие деревья многих пород: сосна, рябина с крупными гроздьями, какая-то удивительная боярка с огромными темно-бордовыми плодами (как вишни, но совершенно безвкусные), другие деревья и кустарники, названия которых не знаю. Поразительно синие воды, отраженные в них облака и само небо. Всё это освещает пространство вокруг каким-то волшебным сиянием.

Территория Карельского перешейка раньше принадлежала финнам. Сейчас еще сохранились останки финских домиков: где фундамент, где одно крыльцо. Селения раскинулись вдоль шоссе Ленинград – Приозерск, находятся близко друг от друга, хотя они и малочисленны. Практически само шоссе – словно одна улица, которая растянулась на десятки километров. Леса ухожены (кажется), уютны, особенно сейчас, осенью, когда многие деревья уже разукрасились янтарным цветом. Особенно хорошо, когда восходит солнце, хотя здесь часто идут дожди. Но нам везет.

Вокруг много дач. Место не такое уж близкое от Ленинграда (два часа на электричке), зато славное по красоте, поэтому любимое многими состоятельными людьми. Дачи красивы, уютны. Участки, правда, небольшие. Нынче огромный урожай яблок, оттого все сады покрыты румяными, золотистыми, бело-розовыми, словно восковыми, плодами.