Агнешка засмеялась, а хозяин сказал:

– Я скильки бачил беглых людей ни один красиво не виглядев. Ну а вас привидем в нормальний вигляд, – немного помолчав, продолжил. – Звуть меня Кшиштов Полюська.

Пока беглецы стриглись, вокруг них бегал мальчик. Из-под синего картуза, выбивались пряди светлых кудрявых волос.

Неожиданно он подбежал к Василию и глядя прямо в глаза, спросил:

– Ти разбийник?

На что Агнешка с иронией ответила:

– Разбийник.

– Мальчик с испуганными глазами отбежал в сторону.

– Эть что за хлопец? – полюбопытствовал осмелевший Василий.

– Ежи, – панський синок.

– Наследник растет?

– Ну так.

Закончив стрижку, Агнешка уперла руки в бока и приободряюще сказала:

– Ну що красавцы, теперь йдите геть пид тот навис – бриться, мыться. Там вода в корити налита.

– А с этим что делать? – Василий показал на свои лохмотья.

– Я принесу вам новий одяг, а цю спалите.

В конюшне была небольшая кладовка без печки, там их и поселили.

Василий огляделся, в грязной, необжитой каморке, худо освещенной сальным огарком, на столе стояла деревянная чаша, глиняный горшок. На земляном полу в углу возле стены, на кирпиче стояла мышеловка, рядом стеклянная бутылка, закрытая пробкой, сделанной из газеты.

– А це вам лижка, – засмеялся худой, высокий работник в высоких ботинках и бросил на пол охапку ржаной соломы.

– А что? – обрадовался Иван. – Вольготно пристроились. – Даже на душе радостно стало, не то что давеча было.

Гречневая каша с молоком и краюха ржаного хлеба, показались Василию необыкновенно вкусными. После еды почувствовал себя лучше. Повеселел и Иван, он не знал, как благодарить добросердечную Агнешу.

– Послушай красавица! – улыбнувшись спросил Василий, нисколько не пытаясь обидеть девушку. – А ты зачем про нас хозяину сказала? Ведь обещала молчать.

От неожиданности, она оторопела, молча сполоснула в рукомойнике руки, вытерла их о полотенце, поправила рукой косу. И подперев руками свои худые бока, взглянула прямо в глаза Василию:

– Та вас же дурней пожалела. Ну принесла б я вам хлиба, а дальше що? Куди вы пишли? А так пан у нас добрий, хлопцив на хуторе не осталось, кого на вийну забрали, кого вбили, работать не кому стало. У пана ще поля не прибрани стоят.

4

Всю осень работали в полях, убирались в коровнике. Пан не обижал кормил хорошо, но и работой загружал вволю.

Где-то за сотни верст, отгороженных дремучими лесами и топями непроходимых болот, была их страна. Новая страна, уже с другими порядками и законами.

Работа спорилась в руках сибиряков, Василий даже соскучился по ней. После вывозки тачек с песком и жидкой баланды, жизнь на хуторе казалась вполне благополучной. Убрали рожь, овес. Отремонтировали к зиме сарай.

Вечером, развалившись на солому в углу кладовой, Иван Елагин глядя сытыми глазами в потолок, сказал:

– А что Вася, уж шипко хорошо тута, не то что в лагере. Уходить даже не хочется.

Василий, снимая сапоги уничтожающе глянул на него:

– Тьфу на тебя, совсем сдурел! Мне тоже по нраву панские харчи, так что теперича на кусок хлеба Родину променять? Не позорь Эрзянский род.

– Да я так, к слову, пошутил, – пытался оправдаться Иван.

– Домой надо пробираться, к отцу, к матери, братья меня ждут. Чем быстрее, тем лучше. А ты тут шутки шутить вздумал.

– Меня тоже ждут, – пытался оправдаться Иван, – на войну уходил младшему брату Степке год был, теперь уже большой, наверное.

Стало припекать солнце, готовились к посевной. Ремонтировали плуги, телеги. Во двор вышел хозяин, с газетой в руке и громко стал читать: «3 березня 1918 року в мисти Брест-Литовск представниками радянской России и Нимеччини, подписан сепаратний мирний договир. Пидписанний мирний договир забеспечил виход РСФСР из Першой мировой войни».