– Ну что же, Алина Олеговна, вас можно понять. Вы прикрываете своего высокопоставленного любовника и надеетесь, что он сделает волшебный звоночек, и вас сразу же опустят и оставят в покое. Да вот неувязочка какая. Не станет Воронов вам помогать. Во-первых, он сам из милиции вылетел по служебному несоответствию, и чудом избежал уголовной ответственности… Он вам об этом не рассказывал? А во-вторых, несмотря на нежные к вам чувства, женат ваш покровитель всерьёз и надолго, и потому не станет вокруг вашей особы слишком откровенно суетиться. Тесть у него человек весьма влиятельный, и хотя на похождения своего зятька смотрит снисходительно, обидеть любимую дочку не позволит. Или Игорь Валентинович вам говорил, что скоро разведётся, и вы заживёте вместе? А вы, такая взрослая и образованная девушка, и поверили традиционным байкам стареющего женатика? Так что зря вы ради этого человека карьеру свою разрушили, вас могло ждать большое будущее.

На девушку было жалко смотреть. Она была настолько подавлена, что съёжилась и застыла, как перед угрозой неминуемого удара, и даже забыла, что нужно лить слёзы и шмыгать носом. Тем не менее, она упорно молчала.

– Ну что же, я принимаю ваше решение, хотя и не поддерживаю. Всё, что я могу для вас сделать, отпустить пока под подписку о невыезде.

Подписав девушке пропуск на выход, Леонтьев подошёл к окну и, глядя на вечерний город, задумался, мысленно подводя итоги сегодняшнего дня. Ему чертовски хотелось выпить грамм сто водочки и таким образом снять напряжение, накопившееся после целого ряда встреч. Но этого делать было нельзя, на сегодня предстояла ещё одна беседа. Правда, уже не важная, проходная, но всё равно обязательная. Он взглянул на наручные часы и тихонько пробормотал:

– Через двадцать минут ещё одна гражданочка – и всё. И потом домой.

История банды, главари которой сейчас ждут приговора, и, хотелось бы надеяться, дождутся, развивалась на его глазах. В девяностые годы в области, как и по всей стране, среди бандитов началась бойня за «место под солнцем», то есть, за раздел сфер влияния и доступ к большим деньгам. При этом воры в законе были в основном выходцами с Кавказа, управляющими регионом извне. И тут появился лидер, отстаивающий интересы местных.

В середине восьмидесятых эпатированный в колонию уголовник Гриманов по кличке Гримм сам себя объявил вором в законе, чего не имел права делать по понятиям, так как официально этого статуса ему никто не присваивал, да он ему и не соответствовал, хотя бы потому, что был женат и имел детей. Попавший чуть позже в ту же зону грузинский вор после встречи с Гриммом объявил сибиряка самозванцем, что практически означало смертный приговор.

Однако за спиной самопровозглашённого авторитета стояла реальная сила. Созданный им братский круг контролировал к тому времени ряд сибирских зон и тюрем. И после долгих консультаций и переговоров Гримм всё же был коронован. На волю он вышел триумфатором, в родном Омске его встречали как хозяина, в том числе и младший брат, ставший правой рукой новоиспеченного законника. За считанные годы группировка братьев Гримм раскинула свои щупальца по всему региону. Сказки братья создавали мрачные, со страшным концом.

Город был поделен на зоны, в каждой были свои смотрящий, бригадир и бойцы, криминальная обстановка в режиме реального времени докладывалась Гримму, залётные гастролеры имели право работать только с его благословения. А он произвёл в воры несколько своих приближенных, в том числе никогда не судимых родного брата и его одноклассника, доведя число «законников» в своих рядах до семи. Неизвестно, было ли это число случайным, или братья ориентировались на сказочников, создавших «Белоснежку и семь гномов» и «Волка и семерых козлят». При этом бывшие авторитеты, пытавшиеся отстаивать свои былые права и привилегии, безжалостно уничтожались. Один был застрелен в подъезде собственного дома, другой – во время поездки в Москву.